"Леопольдо Лугонес. Два великих лунатика, или Полное несходство взглядов " - читать интересную книгу автора

блузкой совсем незаметна. Руки и ноги были, пожалуй, великоваты. Довольно
короткая юбка; под ней угадывались стройные ноги любительницы плавать.
Плавание, впрочем, было самым большим ее увлечением. Плавание - даже с
опасностью для жизни, и любые запреты были напрасны. Она всегда уходила к
реке - будто бы для того, чтобы украсить фиалками свою летнюю шляпку.
Я разлюбил ее, как только понял, что и она принадлежит к подлой женской
породе. Потом она умерла, а может, сделалась монахиней. У нее было призвание
и к тому, и к другому. Прощай навсегда, невеста моя! (Щелчком выстреливает
докуренной сигаретой вверх.) А вам не кажется, сударь, что мы изъясняемся на
старомодном языке, полном напыщенных фраз, как в былые времена?
К. Я не смог бы говорить с вами иначе, хотя и сознаю устарелость
подобных речений; но спешу исправить вашу ошибку относительно женщин.
Женщина - это награда за годы долгого труда; ее одежды - как пальмовые
листья для путешествующего по пустыне; и если берешься за трудное дело, то
женская любовь - сад, где отдыхаешь после работы. Если это жена, то она -
словно спокойный источник, из которого можно напиться, и вода его всегда
будет рядом с вашими губами. Если это незамужняя девушка, то она вся -
огонь, зажигающий другие огни и не убывающий в своей силе.
Я тоже любил, любил красавицу, необычайную во всех отношениях. Скажу
одно: от ее дыхания посреди зимы могли бы расцвести все розы Трапезунда*.
Если бы море было бесцветным, то окунись она в волны - и море стало бы
синим, ведь у него появилась бы своя звезда, как у небосвода. Ее душа -
кристалл, прозрачный в своей чистоте, неизменный в своей верности, блестящий
в своих переливах, тончайший в своей чувствительности, пламенеющий даже в
отсутствие света, прохладный в своей скромности. И не просто кристалл -
кубок венецианского стекла, который надлежит завоевать для алтаря
византийского императора силой оружия.
______________
* Трапезунд - древний город в Турции, на южном побережье Черного моря.
В XIII - XV веках - столица Трапезундской империи.

Г. Будь я знаком с такой женщиной, возможно, я полюбил бы ее, как и вы.
К. (резко выпрямляясь). По-вашему, я знаком с ней - или был когда то
знаком? Если я люблю ее, то именно потому, что езгляд смертного никогда не
пятнал ее немыслимой красоты.
Г. (подавляя смех). Поздравляю вас, сударь. Вот манера любить, не
встреченная мной ни в одной книге. Что касается птичек, то сейчас я
придерживаюсь философии растолстевшего кота: отпустить или съесть? (Бросает
внезапный взгляд на небо и, замечая, что луна уже взошла, досадливо
морщится.) Вот вам луна, светило влюбленных поэтов. Луна! Величайшая
глупость! В каждой своей четверти она вызывает у меня головную боль.
(Обращаясь к луне.) Старая перечница, бочка с желчью, пустая брехунья,
собачья тоска, грязная облатка, толстомордая луна! (Обхватив голову руками.)
О моя голова!
К. При виде луны моя душа переполняется поэзией, как вода в темном
пруду между елей. Своими лучшими порывами я обязан именно ей. Сколько уже
лет я наблюдаю луну, и она всегда благосклонна к моей любви. Светильник
верности - вот что она такое.
Г. Проклятая самка, безнадежная дура.
К. (с совершенно серьезным видом). Сударь, луна пробуждает во мне тягу