"Майя Луговская. Большая Ордынка " - читать интересную книгу автора

угостить товарищей по лаборатории.
Теперь всегда, когда мы встречаемся с ней и вместе идем по улице, она
рассказывает о себе. Муж ее был военным, служил в Каунасе. Этот день - 22
июня - был днем трехлетия их свадьбы. Когда ее с малышом и одним чемоданом
муж посадил на уходящую машину - это был последний раз, как она виделась с
ним. Она рассказала о тяжких днях эвакуации. О том, как рос ее сын, окончив
школу, поступил в энергетический институт и вдруг с первого курса ни с того
ни с сего сбежал, перешел в летное училище, стал летчиком.
Как-то я спросила ее:
- Почему вы не вышли замуж? Вы же остались совсем молодая, красивая.
- Красота здесь ни при чем, - сказала она. - Замуж выходят и
некрасивые. А вот я - не вышла. Случается, и пожалеешь. - И улыбнулась мне.
На Ордынке зажглись фонари, падает снег. Сплошным потоком мчат
автомобили. Мне захотелось пройтись по улице, подышать морозным воздухом,
ощутить на щеках легкое прикосновение пушистого мартовского снега. Он падал
крупными хлопьями, запорошил все липы, шапки и воротники прохожих. В
торжественном его изобилии чувствовалась печальная расточительность уходящей
зимы.
Из филиала Малого театра, что на Ордынке, выходил народ. Окончился
спектакль. Меня обогнала молодая пара.
- А правда, эта Уиндермиер на нашу Тосю похожа? - спросила она и
добавила: - Только далеко ей до нашей Тоси.
- Да, актриса хорошая, - ответил он. - А спектакль не понравился. Какое
мне дело до английских лордов?! Вот написали бы пьесу про нашу Тоську. Это
да!
Они свернули в переулок и пошли по Малой Ордынке, которая называется
улицей Островского.
Мне очень захотелось узнать, кто эта Тося, и я пошла вслед за ними. Но
больше о ней не говорили. До меня долетали отрывки из разговора о заводе,
новых нормах, бригаде, автоклубе.
У маленького двухэтажного домика, в котором жил Островский, они
остановились и продолжали разговор. Как не похож он был на ту беседу,
которую бы мог послушать великий драматург, гуляя здесь.
Молодые люди рассмеялись, он обнял ее. Я поспешила пройти мимо. Нельзя
подслушивать влюбленных.
Ночь. Погасли окна институтов, только в огромном доме несколько этажей
еще освещено. Этот дом, самый высокий и самый новый на нашей улице, выстроен
недавно, на месте сквера, где никак не приживалась сирень да и другие
деревья. Здесь когда-то стояли дома, жили люди, но в первые дни войны
крупная фугаска уничтожила все. Как хорошо, что именно здесь построен дом,
такой высокий, такой нужный!
Аптека тоже не спит. Нет ничего уютнее по вечерам, чем освещенный
телеграф и дежурная аптека. Они бессонно трудятся каждый на своем посту.
Телеграф выстукивает новости, приветы, поздравления во все концы большой
земли. Аптека - страж здоровья. Она готова всем помочь. Столько лекарств
хранится на вращающихся полочках, столько порошков и микстур, что, кажется,
можно вылечить от всех болезней всех жителей Ордынки.
В странствиях по свету, в своей ли стране или в чужих, я часто
возвращалась мысленно к Ордынке, к моей улице, соизмеряя ее с другими
улицами больших и малых городов. Ведь где бы ты ни был, нет-нет да и