"Майя Луговская. Триптих " - читать интересную книгу автора

Невеста, жених, свидетели, гости, все заходят в зал. Проигрывают
Мендельсона, произносят стандартную речь, дают кольца, поздравляют. Все
шампанское вылакала от отвращения. Не желаю. Надо посмотреть, как все это в
церкви происходит. Неужели так же? Проблема, как пожениться, у меня № 1.
После всей этой процедуры сели все в такси, было их заказано три, с
лентами, куклой, медведем - фу. Села рядом с женихом, с другой стороны
невеста. Он на кольцо свое смотрит, говорит довольно-таки вызывающе:
- Это мы сейчас снимем, - и кладет в карман. Она на него так жалостно
уставилась, а он свое: - Правда, - говорит, - и выкинуть его не жалко. Но
можно и подарить кому-нибудь.
Какой хам! А вечером потащился меня провожать, ушел со свадьбы,
таскались по Москве, не могла от него отделаться. Ну, как это назвать?!
Бабушка, например, отравила мою юность. Я постоянно наблюдала ее
ревнивый, тяжелый взгляд, которьим она смотрела на маму. Или когда они
бывали вместе с папой, то на них обоих. Я-то ведь понимала, что маму она
ненавидит, да и мама ее. Только не выражали этого, так они считали, но я-то
ведь все видела с того самого времени, как себя помню.
У нас в семье хоть мама на папу смотрит как на человека, любит его,
наверное. Это точно. А у моей подруги, там вообще отец с матерью не живут и
только делают вид, что у них семья и все в порядке, для детей. А кому это
нужно? Она уже в восемь лет обо всем догадывалась, все понимала. Даже еще
раньше сообразила, что между отцом и матерью все пустое, одно кривлянье и
ложь. Дети не дураки! Все понимают! Потом осуждают - какие это родители,
если с детства прививают обман.

Люблю зеркало. Бабушка всегда упрекала: все вертишься, вертишься,
счастье проглядишь. А Танечка сама в зеркале каждую свою морщинку
разглядывает, изучает и замазывает тоном. У нее пять разных тонов,
французские. А меня за зеркало тоже ругает, говорит: слишком много любуешься
на себя. И не понимает, что я люблю зеркало не для того, чтобы на себя
любоваться. Я даже не так уж и нравлюсь себе, внешне. А просто так. В
зеркало посмотришь и не так одиноко становится. Дружелюбство какое-то
видишь, и не одна. А то еще растроишься, расчетверишься, и совсем весело.
Очень хорошо понимаю, почему раньше богатые украшали себя зеркалами.
Дни улетают от меня, улетают. Ничего не успеваю и не записываю, а надо
бы, много чего есть такого.
Я знаю, что никогда не стану художником, для этого у меня мало
упорства, а может быть, и таланта. Мне предложили стать манекенщицей.
Наверное, это идея. Можно будет поехать за границу.

Он вошел, и все во мне заликовало. Сразу, не зная меня, в первый раз
ведь увидел, пошел прямо ко мне, никого не замечая, взял обе мои руки и
поцеловал сперва одну, потом другую. Я подумала: вот он, наконец! Мы недолго
оставались со всеми и ушли. Он вел меня по улице, как будто так и надо,
обнял и вел. Потом остановил машину какую-то, не такси, и привез к себе. С
тех пор не видела его десять дней, ждала, что позвонит сам, наконец звоню.
Он:
"Лапынька, детынька, я очень пьян. Знаешь, прийму сейчас холодный душ и
встретимся с тобой. Хочешь?" Молчу. Он: "Аллочка?" Молчу. "Галя?! Нет?
Валюша?" Говорю: "Нет". - "Лариса, золотко!"