"Карло Лукарелли. День за днем " - читать интересную книгу автора

минут вращалась в окошечке магнитофона, соединенная с передающим
устройством. Жучок внедрили три дня назад в стену квартиры, выходящую к
шахте лифта, заблокировав кабину на третьем этаже и проникнув на крышу через
спасательный люк. В таких многоквартирных домах стены будто картонные, и
если отрешиться от вибрирующего жужжания проходящего лифта, можно услышать
все, что делается в квартире, от прихожей и почти до спальни.
- Как ты думаешь, он знает, что мы тут? - спросил Матера.
- Нет, - отозвалась Грация. - В Палермо знал бы, а здесь, в Болонье, -
нет. Здесь он недостаточно контролирует территорию, чтобы вычислить
посторонних, во всяком случае, пока мы сидим тихо и не высовываемся.
- Может быть, и все равно мне кажется, что это хрень, инспектор Негро.
Раз уж Джимми Барраку засел в той квартире, почему бы нам не пойти и не
арестовать его?
Грация со вздохом вернулась на место. Кофе совсем остыл, от него во рту
оставался холодный, металлический привкус. Грация вздрогнула, передернула
плечами, а когда вытянула ноги в грубых махровых носках, вспомнила, что так
и не обулась.
- Мне это тоже вначале показалось хренью, - заговорила она, сгибая ноги
в коленях, чтобы обуть кроссовки, - но потом доктор Карлизи мне объяснил. В
суде хотят, чтобы мы, арестовав Джимми, предъявили ему фотографии всех, кто
его навещал; записи всего, что он говорил, даже как пыхтел, занимаясь
любовью с супругой. Так он уверится, что его взяли не случайно, что ему не
отвертеться. Тогда, может быть, он пойдет на чистосердечное признание. Ну,
станет сотрудничать. Я имею в виду, заговорит.
Грация отвернулась от Матеры, на лице которого читалось сомнение, и
надела наушники. Если бы не жар, исходящий от пористой резины, и не глухой
рокот помех, можно было подумать, что никаких наушников нет и в помине, что
ты находишься прямо в той квартире. Молодчик-фашист, телохранитель Джимми
Барраку, спал прямо за стенкой, которая выходила на лифт, а Джимми с женой -
в дальней комнате, и никто не просыпался до десяти утра, только женщина
ставила будильник на семь часов, принимала лекарство и снова ложилась.
Собственно, на Джимми и вышли через жену. Гоняясь за ним, полицейские - в
частности, Грация - объездили пол-Италии, от Палермо до Болоньи, а теперь
засели в мансарде, выгнав оттуда какого-то студента, и слушали, как бандит
дрыхнет.
Грация плотнее прижала наушники и пригнулась к аппарату, как будто
звуки, доносящиеся из квартиры, действительно исходили из него. Что-то было
не так, и она сказала об этом шепотом, скорее себе самой, чем Матере,
который снова закрыл глаза.
- Что-то не так.
- А?
- Я говорю, что-то не так. Слишком тихо.
- Все спят.
- Вот именно. И никто не храпит.
Молодчик-фашист спал прямо под микрофоном, который они установили.
Грация помнила его мерзкое хрюканье: храп будто копился во рту, цепляясь за
зубы, потом вдруг прорывался наружу. А теперь в жужжащей тишине не слышалось
никакого хрюканья, и жена Джимми не сопела, как она это делала обычно, -
звуки отдаленные, но такие громкие, что непонятно было, как мужу удается
спать с ней рядом. Грация поглядела в окно.