"А.В.Лукьянов. Идея метакритики "чистой" любви " - читать интересную книгу автора

рационально обосновывать. Соответственно, меняется и статус философии в
системе наук - она лежит не в начале, а возникает "в конце" научных
исследований, в качестве ее обобщающего итога".12
С таким выводом, вытекающим из ретроспективного прочтения
произведений В.Гумбольдта, согласиться трудно. Мы солидарны с А.А.Касьян и
А.Ф.Кудряшевым, которые считают: "Если полагать философское обоснование
реализующимся только после развития соответствующего фрагмента физического
знания, то тем самым оказывается проблематичной возможность реализации
философией своей методологической функции по отношению к физике".13
Глубинный смысл этого тезиса заключается в том, что философское обоснование
во многом совпадает с реализацией философии своей прогностической или,
точнее сказать, предвосхищающей функции. Можно, по всей видимости, также
сказать, что и методологическая функция философии во многом определяется
содержащимся в ее недрах предвосхищающим потенциалом.14 Философские идеи
часто используются учеными в полуинтуитивной форме (в качестве ориентира,
предвосхищения). Становясь зрелой, наука преодолевает их, но они, подобно
Фениксу, возрождаются вновь, поскольку каждый раз обнаруживается, что без
философского обоснования невозможно понять ни одно из научных достижений.15
Концепция "исторической действительности" В.Дильтея, затем
эмпириокритицизм, способствовали, в конечном счете, тому, что понятие духа
стало постепенно изыматься из сферы философских исследований. Тем самым
возникла тенденция к самоликвидации философии, которая наиболее остро
ощущается сегодня.
Мысль об изгнании "духа" из философии, о постепенном его оттеснении в
эстетическую сферу, как это, к примеру, имело место у Канта, является
достаточно обоснованной. Так, анализируя юношеские воззрения Гегеля, Дрейер
обращает внимание на две стороны постижения духа. Первая связана с духом
как выражением нерефлексированной непосредственности, то есть с духом как
конкретным и субстанциальным. Вторая сторона указывает на нечто внешнее,
привносимое, по мнению Дрейера, скорее извне и не выводимое имманентно из
содержания духа. Это мысль о тотальности - "злосчастная абсолютизация
духа".16 В результате анализа понимания духа у Канта и Гегеля Дрейер
приходит к выводу о том, что "для философии, точку зрения которой мы
представляем, это слово есть может быть одно из самых опасных обобщений,
которые знает история этой науки".17
Неслучайно уже Л.Фейербах исходит из такого понимания философии,
которое включает в сферу внимания последней не только человеческую душу, не
только бытие как мыслящую сущность, но и человеческое тело, "бытие как
объект бытия, как объект его самого".18 Такое бытие есть "бытие чувства,
созерцания, ощущения, любви".19
"Если старая философия говорила: не существует то, что не является
мыслимым, то новая философия, напротив, заявляет: не существует то, что не
любимо, что не может быть любимым... Любовь, однако, - критерий бытия,
критерий истинности и действительности, как объективно, так и субъективно.
Где нет любви, там нет и истины. И только тот чем-нибудь является, кто
что-нибудь любит; ничего не любить тождественно с ничем не быть".20
Л.Фейербах рассматривает любовь как форму связи между людьми. "Два
человека необходимы, - пишет он, - для образования человека духовного в
такой же степени, как и физического: общение человека с человеком есть
первый принцип и критерий истинности и всеобщности".21