"А.В.Лукьянов. Идея метакритики "чистой" любви " - читать интересную книгу автора

современного музыкального духа, а через него и духа самого времени.


Трансцендентальное искусство и трансцендентальная жизнь

Постоянное нахождение Паганини на точке зрения трансцендентального "Я"
сжигало все устоявшиеся формы наслаждения, требуя от артиста отыскания
неожиданных и новых способов самовыражения своей души. Даже такие высшие
ценности духа, как любовь и свобода, для Паганини не составляли абсолюта, а
в своем гармоническом единстве лишь трансцендентально обусловливали
рождение иной, нечеловечески прекрасной музыки. Да и сама беспокойная, но
не беспорядочная жизнь артиста, жизнь, полная странствий и любовных
приключений, являлась ярким подтверждением того, как гениальное искусство
превращает трансцендентальную точку зрения в обычную, трансцендентальную
философию жизни в трансцендентальную жизнь.
Рано познав муки физических страданий и горечь одиночества, никому не
позволяя заглянуть в тайники своей души, Н.Паганини жил в каком-то особом
мире, в мире, не исчерпывающемся ни человеческой страстью, ни простой
возвышенностью чувств. Его игра, ироническая и шутливая, как "Дон-Жуан"
Байрона, меланхолическая и мечтательная, как стихотворения Ламартина,
сладостная и нежная, как "Аве Мария" Шуберта, являлась той непосредственной
данностью сознания, которая заставляет ее принять без всякого размышления,
без всякой философии. Это восхождение Паганини к духу чистой музыкальности,
восхождение, оставляющее далеко позади за собою даже способность к
рефлексии, сопровождалось выходом за пределы обычного масштаба времени.
Например, при переходе от исполнения кантилены к виртуозным местам,
скрипичная техника могла представать перед воображением Паганини в
субъективном психологическом плане, и именно гибкой и плавной мелодией.
Паганини играл внутренне как бы в замедленном темпе ("психологическое
время"), реальный же исполнительский процесс при этом протекал в совершенно
другом масштабе ("время деятельности").398 Таким образом, энергия
внутреннего "трансцендентального Я" Паганини служила своеобразным толчком к
пробуждению многих "я" (слушателей), которые она затем снова переплавляла в
многочисленные формы своей внутренней активности.
Впрочем, в действительности приходится только гадать, что представлял
и не мог представлять себе сам Паганини. Любая попытка раскрыть тайну его
творчества, проникнуть в мир его эстетической культуры, видимо, не может
быть адекватно оценена даже с позиций философии. Ведь разнообразие и
беспредельность музыкальной идеи, идеи, как бесконечной задачи -
поразительная черта всех его произведений, в том числе и знаменитых
"каприччи", в которых присутствует нечто такое, что позволяет
охарактеризовать их не только как образцы романтизма, но и как искусство,
незримо протянувшее свои нити в наш поливариантный и антиномичный век.
Значение Паганини не в том, что он явил образ какого-то пророка неземной
красоты, образ энтузиастического музыканта, а способствовал выработке в
человечестве сознания более высокой духовности, духовности, рассматривающей
красоту как проблему и одновременно как способность, придающую достоинство
всему человеческому роду. Без этого предчувствия глубины бытия,
открывающейся лишь в электрическом состоянии, без этой интуиции не только
музыка, но и вся духовность вообще перестает быть "любовью", тем