"Евгений Лукин. Словесники" - читать интересную книгу автора

выбраться, как ему тут же приказывали споткнуться и шмякнуться в лужу,
что он немедленно и делал под общий сдавленный хохот. Потом раздался
исполненный притворного ужаса крик: "Словесник! Словесник идет!.." - и
ребятня в полном восторге брызнула кто куда. Остался лишь самый
маленький. Он сидел рядом с лужей и плакал навзрыд. Слезы промывали на
грязной рожице извилистые дорожки.
- Чего плачешь? - спросил Радим.
Несчастный рыдал.
- А... а они говорят, что я чу... чума-азый!..
Точь-в-точь как вернувшаяся с базара Лава. И ведь наверняка никто его
сюда силком не тащил, сам прибежал...
- Да не такой уж ты и чумазый, - заметил Радим. - Так, слегка...
Разумеется, он мог бы сделать малыша нарядным и чистым, но, право, не
стоило. Тут же задразнят, пожелают упасть в лужу... Радим потрепал
мальчонку по вздыбленным вихрам и двинулся дальше.
Ох, Лава, Лава... Два горба... Вообще-то в некоторых семьях из
поколения в поколение передаются по секрету такие вот словечки, подчас
неизвестные даже мастерам. Как правило, особой опасности они в себе не
таят, и все же...
А действительно, кто бы кого одолел в поединке - нынешний словесник
или человек из прежних времен? Между прочим, такой поединок вполне
возможен. Коль скоро слова имеют силу, то вызвать кого-нибудь из
прошлого труда не составит. Другое дело, что словесник на это не
решится, а у обычного человека просто не хватит воображения. И слава
Богу...
А как же у Лавы хватило воображения задать такой вопрос?
Мысль была настолько внезапна, что Радим даже остановился. Постоял,
недоуменно сдвинув брови, и вдруг вспомнил, что этак полгода назад,
открыв для себя эту проблему, он сам имел неосторожность поделиться
своими соображениями с супругой. Зря! Ох зря... Надо будет пожелать,
чтобы она все это и в мыслях не держала. Незачем ей думать о таких
вещах.
Радим досадливо тряхнул головой и зашагал дальше.


Рыночная площадь, как всегда, была полна народу.
- Здравствуйте, красавицы, - с несокрушимым простодушием
приветствовал Радим торговок.
Те похорошели на глазах, но улыбок на обращенных к нему лицах Радим
не увидел.
- Да вот благоверная моя, - тем же простецким тоном продолжал он, -
шла на рынок, да не дошла малость...
Он наконец высмотрел Грачиху. Горб у нее был лишь один, да и тот
заметно уменьшился. "Плохо дело, - встревоженно подумал Радим. - Всем
рынком, видать, жалели..."
Выменяв у хмурого паренька три луковки на пять помидорин, Радим для
виду покружил по площади, пытаясь по обыкновению переброситься с каждой
торговкой парой веселых словечек, и вскоре обнаружил, что отвечают ему
неохотно, а то и вовсе норовят отвернуться. Потом он вдруг споткнулся на
ровном месте, чуть не рассыпав заметно позеленевшие помидоры, - кто-то,