"Евгений Лукин. Чичероне" - читать интересную книгу автора

случай был особый - и я, сильно сомневаясь в правильности своих действий,
двинулся вверх по ступенькам. Возле мусоропровода меня ждали три восковые
фигуры. Две из них, принадлежащие незнакомцам, сидели на подоконнике, тупо
уставясь в некую точку пространства. К той же точке стремился и сизорылый,
пучеглазый Виталя - с явным намерением удушить ее, падлу, в зародыше.
Стремился, но был перехвачен некоей неведомой силой, остановившей его на
полпути.
С моим появлением восковых фигур стало четыре.
Была такая ныне забытая детская игра. Называлась "Море волнуется". Море
волнуется - раз... Море волнуется - два... Море волнуется - три...
Отомри!
Я отмер. Приблизился к Витале, тронул не без опаски его угрожающе
растопыренные пальцы. Теплые. Во всяком случае, сравнительно с моими.
- Э! - испуганно окликнул я. - Мужики! Что это с вами?
Мне послышался еле уловимый звук, напоминающий хруст тончайшей ледяной
корочки. Скорее всего, померещилось. Трое шевельнулись, заморгали. Завидев
меня, одурели вконец.
- А где... - Виталя облизнул губищи, огляделся.
- Кто? - спросил я.
- Ну... этот...
Очумело переглянулись. Давно я не чувствовал себя так неловко.
Из дурацкого положения нас вывел Виталя.
- Слышь, - все еще продолжая моргать, нашелся он. - Сосед. Это...
Выпить хочешь?

***

Я согласился и, пожалуй, зря. Мое подозрение, что в разговор трех
друзей на промежуточной площадке четвертым вклинился именно Ефимыч,
подтвердилось, но большего мне из них выпытать так и не удалось. При одном
только упоминании о случившемся собутыльники мрачнели. Такое чувство, будто
они ни слова не запомнили. Вынесли одни впечатления.
- Дурак какой-то...
- Нет, ну а что он говорил хотя бы?
- А мужская принадлежность его знает! - нервно отвечал Виталя. -
Звенящий тестикулами он и есть звенящий тестикулами!
Собственно, сегодняшний монолог Ефимыча я бы мог восстановить и сам -
по образцу вчерашнего. Гораздо больше меня интересовало странное состояние,
в котором я застал трех орлов у мусоропровода, однако расспрашивать их об
этом казалось мне крайне бестактным, а то и просто бессмысленным занятием.
Будь они даже трезвы, тут же постарались бы или все забыть, или придать
событию какое-никакое правдоподобие.
Ну, стояли, ну, разговаривали. Подошел. Обидел. Растерялись. А когда
опомнились, ушел уже. На лифте уехал.

***

Вернувшись к себе, я первым делом жахнул крепкого кофе и попробовал
поразмыслить.
Кажется, ошибся. Что-то не слишком похож наш Рудольф Ефимыч на обычного