"Сергей Лукницкий. Планета Гекатомб (микрореализмы: Автомобиль, Дом)" - читать интересную книгу автора

то, что сразу же при въезде я увидел рекламу гостиницы, где мог выспаться.
При ней находилась контора, в которой я мог избавиться от своей временной
машины. Остановился против старинных дверей, уплатил в ближайшем уличном
автомате за то, что машина будет припаркована здесь сколько-то времени,
покидал все незамысловатое свое барахло в огромную красную сумку на молнии,
стоявшую на заднем сиденье; достал ее из машины, закинул за плечо; еще раз
проверил, не забыл ли чего в этом своем временном транспортном средстве,
оставил ключи в замке зажигания, хлопнул дверцами; и, повернувшись к
гостиничной двери, пнул ее ногой. Она мягко подалась. Я очутился в
небольшом вестибюле, где ко мне тотчас же подошел портье, протянул ключ от
номера, взял мою сумку и пошел вперед, показывая дорогу. После двух минут
хождения по массивным старинным лестницам я очутился наконец в крошечном
номере, вполне приемлемом для одинокого путника, и, рассчитываясь с портье,
дал ему понять, что лишние монеты предназначаются за услугу: у меня не было
сил, а портье должен был позвонить, чтобы мою машину забрали. Номер
кредитной карточки я написал пальцем на грязном капоте, и если мальчишки не
подшутят надо мной, то вопрос о машине не потревожит меня те два дня, что я
намерен здесь высыпаться.
Я заснул и проспал, наверное, часов пять, потому что, когда я
проснулся, уже было темно. Я подошел к окну и увидел, что гостиница, в
которой остановился, стоит на площади, под окнами уже не было машины, ее,
вероятно, убрали, а вся площадь была точно такой же, как миллионы подобных
площадей, виденных мною в разных городах и странах.
Может быть, она была центральной, но никакого памятника на ней не
стояло, вся она была очень уютной и обрамлялась премиленькими
двухчетырехэтажными домами, разноцветность которых и разностильность не
скрывала и темнота. Около каждого дома гнездились фонари, имеющие, как
известно, обыкновение все показывать нам в немного ненастоящем или
таинственном виде.
Скучно было стоять у окна. Я уж совсем было собрался отойти от него,
чтобы включить свет, разложить свое барахло, переодеться, кое-что бросить
прачке. Но, бросив еще раз взгляд на площадь, я почему-то от окна не
отошел, что-то показалось мне на площади дисгармоничным, что-то такое, что
заставило задуматься. Очень скоро я увидел, что весь диссонанс на площади
порождается одним странным в этот вечер домом. Я говорю в этот вечер,
потому что, быть может, в другое время суток он не произвел бы на меня
такого впечатления. Но здесь, на фоне залитой рекламными огнями площади,
он выделялся своей неприступностью, величиной. И хотя он был столь же
стар, как и все остальные его собратья, он был значительно выше и мрачнее
их. Ни одно окно в нем не светилось. На фоне лунного неба черный
неосвещенный провал казался великаном.
"Что мне за дело, - подумал я, - я голоден". И снова что-то удержало
меня у окна. Это что-то часто встречается в нашей жизни, когда мы видим
какое-то уродство или аномалию. Неудобно как-то смотреть на изувеченного
или убогого, но нет-нетда и оглянешься, сам от себя скрывая слабость и
соблазн любопытства. И вдруг я понял, что еще мне показалось странным. Все
дома на площади были соединены друг с другом и стояли тесно, как солдаты в
строю. А с двух сторон этого дома, обводя его черную плоскость, светились
лунные дорожки. Может быть, за ним был пустырь.
Я не любитель таинственных забав и уже лет двадцать не замечал за собой