"Сергей Лукницкий. Планета Гекатомб (микрореализмы: Автомобиль, Дом)" - читать интересную книгу автора

склонности к мистификации, тем более самомистификации. Поэтому принудил
себя совершить все то, что должен был совершить уже полчаса назад. Я
включил свет, умылся, оделся в приличное, не дорожное платье и спустился на
первый этаж, где, как я уже успел заметить, была небольшая харчевня, вполне
годившаяся мне, чтобы утолить голод и все то, что обычно утоляют в таких
харчевнях. На стене ее висела карта города. Пока кельнер наливал мне пива,
я посмотрел на достопримечательности. Стандартный набор, как всегда и
везде. И так как никакой особой причины посещать этот город у меня не было,
я заскучал. Что ж, отосплюсь, может быть завтра поброжу, ну а послезавтра
наверняка снова возьму напрокат машину и поеду дальше.
Я сел в темный угол харчевни, как раз напротив окна. Площадь из этого
окна казалась значительно больше. Огни на ней слились и образовали целое
неоновое море, переливающееся в звучащее. И тут я вздрогнул, потому что
черный страшный дом на конце его, казалось, стоит рядом - немой, огромный,
манящий, оттененный лунным контуром: явление, которое я до сих пор
объяснить себе не могу.
- Дом продается? - спросил я подошедшего кельнера, небрежно кивнув на
темное окно.
Мне совершенно не нужен был ответ. Более того, я даже был уверен, что он
меня не поймет: какой-то дом, какой-то приезжий о нем спрашивает. К тому же
я не был уверен, что знаю чужой язык достаточно хорошо, чтобы вести
подобного рода беседы.
Официант разложил приборы на столе, картонные треугольнички, поставил
на них пиво, какую-то снедь. А когда я уж и сам забыл про свой вопрос, он,
прямо посмотрев мне в глаза, сказал:
- Мистер, вы всерьез интересуетесь этим домом?
Отказываться было глупо. Пришлось согласиться, но, конечно, с тем
условием, что рассказ о нем не займет более четверти часа, то есть
максимум трети того времени, что я намерен проторчать в этой харчевне. Я
поднял тяжелую ледяную кружку пива.
Официант меж тем отошел, хотя, признаться, я решил, что именно он будет
повествователем. Немного разочарованный, я доел мне причитающееся и в
ожидании обещанного заказал еще пива, уже сытый и немного удовлетворенный,
лениво стал смотреть на крошечный зальчик. У стойки бара стоял человек и
кивал входящим, видимо, завсегдатаям этого кабачка. Столики быстро
заполнились людьми. Какая-то девица взяла в руки трубу, раздались звуки,
очень похожие на дельфиний голос, и мне стало ясно, что если даже
кто-нибудь и надумает мне что-нибудь рассказать про дом или не про дом, я
уже все равно ничего не услышу.
В это время дверь харчевни впустила еще одного посетителя. Это был
бородатый человек с испитым лицом в изрядно поношенных штанах и рубахе
навыпуск, подпоясанной веревкой. Он был столь необычен в таком европейском
кабачке, что невольно вызвал у меня ассоциацию какого-то скоморошества. Но
для завершения опереточности образа на нем должна была быть шапка Ивана
Сусанина и лапти. Однако вместо шапки на нем была мотоциклетная кепка с
большим козырьком, а на ногах роскошные итальянские штиблеты.
Приглядевшись, я заметил, что руки у старика были не стариковские, а
холеные нестарые руки английского бухгалтера с двумя или тремя перстнями
на пальцах. Причем левая рука была в перчатке, и перстни были надеты
поверх нее. Другая перчатка, вкусно пахнущая кожей и, наверное, лайковая,