"Сергей Лукницкий. Есть много способов убить поэта. "Дело" Гумилева. Социология преступления" - читать интересную книгу автора

Надо отметить, что "третий этаж" - это управление особое. Это -
Управление по надзору за исполнением законов в органах госбезопасности. И
просто так там никто даже из штатных сотрудников прокуратуры не бывает. Я
же, как пресс-атташе Прокуратуры СССР, бывал, мало того - подружился с
некоторыми сотрудниками. Там много интересного. Попадались, не только
фамилии осведомителей по линии, литературы и искусства, но и способы
использования их и их показаний для сюжетов разного рода дел. Меня же
интересовали сюжеты для моих собственных будущих романов. Их тоже можно было
найти там.

Результатом моего первого чтения дела Гумилева стала небольшая статья в
"Московских новостях", опубликованная 29 октября 1989 года:
"Прокуратура СССР по ходатайству Председателя правления Советского
фонда культуры академика Д.С. Лихачева возвратилась к делу по обвинению
русского поэта Н.С. Гумилева в участии в "Таганцевском заговоре".
Я знакомился с материалами, читая дело Н-1381. В нем более 100 страниц,
значительную часть которых занимают письма, конфискованные при аресте
Гумилева 3.08. 1921 года. Письма, как мне объяснили, не содержат
криминальной информации и, вероятно, скоро дождутся своих литературных
исследователей, ибо принадлежат перу друзей поэта, деятелей культуры и
искусства.
Страницы пронумерованы пером и карандашом, иногда наблюдается двойная
нумерация. Судя по этому и другим признакам, к делу возвращались не раз, и,
может быть, сегодняшнее его появление в Прокуратуре СССР будет последним.
В деле имеются показания В. Таганцева, который заявил, что однажды
через посредников Ю.П.Германа и В.Г.Шведова (Вячеславского) предложил
Гумилеву сотрудничество и для этой цели передал ему деньги и ленту для
пишущей машинки для печатания прокламаций.
Однако Гумилев никаких действий не предпринял, прокламаций не писал,
хотя и не донес властям о готовящемся заговоре.
Но, зная Гумилева, можно смело утверждать, что ни в какой заговор он не
верил, а деньги взял на хранение. Эти предположения подтверждаются также
показаниями Гумилева, который сообщил допрашивающему его следователю
Якобсону, что его посещал еще поэт Б. Верин, пытавшийся склонить его к
разговорам о политике. Но Гумилев его не принял.
В дальнейшем В. Таганцев сообщил в своих показаниях:
"Гумилев был близок к советской ориентации, стороной я услыхал, что
Гумилев весьма отходит далеко от контрреволюционных взглядов. Я к нему
больше не обращался".
Но не только признания убежденного врага Советской власти позволяют
сделать вывод, что Гумилев стал просто жертвой обстоятельств. Личность
Гумилева, его литературные и научные труды, его вклад в культуру (в 33 года
- профессор) никак не позволяют его считать врагом народа, ибо человек,
сделавший столько полезного для страны, отечественной литературы, культуры,
географии, дипломатии, этнографии, может быть народу только другом.
В деле имеется документ, датированный 24.08.1921 года: "Приговорить к
высшей мере наказания - расстрелу".
И также ходатайство ряда деятелей культуры об освобождении Гумилева под
их поручительство. Ходатайство подписали шесть человек, в том числе М.
Горький, М. Лозинский, А. Волынский. Три подписи неразборчивы. Но это,