"Вера Лукницкая. Перед тобой земля " - читать интересную книгу автора

всем и всегда, а я не изменился ни в чем, только стал еще суровее и уже не
требовал от тебя ни беспечного смеха, ни лишней улыбки.
Так прошел еще год... И только когда я забывал, что ты уже не то, каким
было до этой войны, и требовал от тебя больше, чем было в твоих
возможностях, ты изрядно начинало упрямиться, раза два вновь объявляло мне
забастовку. Я, в конце концов, понимал тебя, но дав тебе короткую передышку,
все-таки ничуть не снижал моих требований к тебе.
Теперь ты все чаще вступало в пререкания со мною. Я злился на тебя, от
этих споров с тобою я постепенно ожесточился. Ты стало меня подводить, из-за
тебя я уже не всегда мог выполнить все то, что задумал, чего хотел.
И вот настал день, когда я вынужден был признать, что от такого, каким
стало ты, я не могу уже требовать всего, чего требовал прежде. Ты, я видел
это, хотело по-прежнему быть мне верным и покорным слугой, но тебя не
хватало. Ты стало мне жаловаться на свою судьбу, и я понял, что ты у меня
одно, что никто мне тебя не заменит, когда ты потеряешь работоспособность.
Что ж, признаю: мне пришлось быть к тебе снисходительнее, и - видишь -
я наконец согласился дать тебе полный отпуск. Он длится уже три недели. В
первый раз за время войны не ты мне, а я подчинился тебе. Все мои желания я
припрятал на это время "в шкатулку". Я сам стал твои покорным слугой, все,
чего ты ни желаешь, я стараюсь предоставить тебе. Ты требуешь пищи - я даю
ее тебе, столько, сколько тебе захочется. Ты хочешь быть дома, не хочешь
никуда идти - я тебя не гоню - лежи, отдыхай. Ты не хочешь записывать мои
мысли - я молчу, делаю вид, что у меня и нет никаких мыслей, которые я хотел
бы занести на бумагу. Тебе хочется нежиться в ванне?.. Я не жалею денег, -
только б ты могло дважды в сутки лежать в теплой воде. Мне смешно, когда в
ванне ты делаешь плавательные движения, но я к тебе снисходителен, я
понимаю: тебе хочется вспомнить то золотое время, когда ты сильным плечом,
могучим ударом руки рассекало морскую волну.
Еще недавно у тебя было отвращение к каждому шагу, который по моему
приказанию ты должно было сделать. Я разрешил тебе не двигаться, не ходить,
и пренебрег всеми своими делами. Тебе хотелось после ночного сна поспать еще
днем - я позволил тебе и это, как бы ни ценил время.
Твой отпуск близится к концу. Я вижу - отвращение твое к движению
постепенно проходит. Ты уже с удовольствием иной раз, просто прогуливаешься
по улице, - хорошо, скоро я тебя вновь погоню выполнять мои поручения.
Медленно и постепенно я вновь забираю власть над тобой, потому что, видя,
как прибавляются в тебе силы, я не могу позволить тебе - сильному - быть
надо мною хозяином. Я уважил тебя, но ты должно всегда уважать меня. Мне
нечего от тебя таиться, - пока длится твой отпуск, я не могу позволить тебе
многое, чего ты могло б захотеть и чего я не позволял тебе в продолжение
всей войны. Например, если бы ты захотело женщину... Я знаю, уже сейчас ты
хочешь ее, но пока еще для тебя это не обязательно. И если б я не знал, что
ты и я не умеем делиться, - я бы, пожалуй, сказал тебе: "Действуй как
знаешь!" Но я все-таки не позволю тебе иметь женщину! Потому что я никогда
не разрешал тебе иметь ту женщину, в которой не заинтересован я сам. Все,
все во мне должно сконцентрироваться на ней прежде, чем я разрешил бы тебе
коснуться ее. Потому что я твой хозяин, потому что сначала я ее буду любить,
а потом можешь ее полюбить и ты... Ты же знаешь меня: в женщине мне
драгоценна сначала сущность моя, а уж потом - твоя... А я - не хочу женщины.
Потому что сейчас война, которой я отдал себя целиком.