"Самуил Лурье. Муравейник (Фельетоны в прежнем смысле слова) " - читать интересную книгу автора

Это огромная декорация, в которой вы - рабочий сцены. А если это картина -
то вы стаффаж. Город не для вас, в нем невозможно жить, им можно
любоваться. Зимний дворец, Биржа, Дворцовая площадь, Сенатская - ни одно из
этих зданий не имеет в виду какого-то удобства для заказчика, вообще не
предполагает никакой жизни. Многие говорят, что никогда наш город не был
так красив, как в разруху двадцатых годов или как сразу после блокады. Чем
безлюднее, тем лучше. Он вообще не рассчитан на эти массы населения. Когда
идешь по нему белой ночью часа в четыре, это очень заметно.
Обе стороны канала Грибоедова, Фонтанка, все эти кварталы так
называемого центра - совсем другой слой окаменевшего времени, но столь же
необыкновенный. Вы можете, спеша по делу или гуляючи, внезапно поднять
глаза и увидеть, что стоите у дома, на который потрачена масса сил; масса
художественной воли излучается на вас - архитектор старался, он изукрасил
фасад какими-то лопатками, рустами, тягами, наличниками, маскаронами,
картушами, волютами - все это красиво, но прохожий, как правило, не видит
этого, потому что здания поставлены таким образом, так пригнаны к красной
линии, так вогнаны в плоскость, что вы не смотрите на них, - это здания,
которыми не любуются. Но вместе с тем и не такие, чтобы в них жить. Когда
вы входите в ворота, вас встречает двор, где все окна смотрят друг на друга
и вниз; черные лестницы, парадные лестницы, квартиры, как бы собранные из
причудливых, неудобных, странно прилаженных друг к другу комнат; потемки,
дурные запахи, какие-то гулкие звуки...
Говорят, что вот-де наступление капитализма породило всю эту
эклектичную архитектуру - но ведь это очень странный капитализм. В любом
европейском городе вы можете увидеть другие примеры - в Таллинне, в Риге.
Там тоже наступал капитализм. И вот человек, разбогатев, строил для себя
дом. Он себя с этим домом отождествлял, ему хотелось в этом доме жить. Этот
дом должен был отражать его потребности, привычки, вкусы, интересы...
Подобных домов здесь нет. Вообще, петербургские домовладельцы -
таинственное племя, они даже в литературе не фигурируют. Непонятно, кто это
были. Они составляли ничтожное меньшинство; остальные нанимали квартиры,
причем очень многие сдавали в этих нанятых квартирах комнаты. Все население
этого города проживало на чужой жилплощади. Снимали угол в комнате, комнату
в квартире, квартиру в доме... Фасады доходных домов скрывали от чужого
взгляда этот неуют и беспорядок, пуская пыль в глаза.

Здания в центре города были эмблематическими постройками, нечто
знаменовавшими: морскую мощь, как Адмиралтейство, воинскую мощь, как
Петропавловская крепость, пышность государства, как Зимний дворец,
процветание искусств, как Академия художеств. Они все приподнимались на
цыпочки и что-нибудь знаменовали. Но сейчас город выглядит не таким, как
задуман. Тому три причины (перемноженные друг на друга, они громко
именуются Временем).
Во-первых, болотистая почва, в которую уходят метра на полтора, а
кое-где и на два, эти здания. Они стали ниже ростом. Вы можете посмотреть
на старинных гравюрах, как выглядел какой-нибудь Строгановский дворец:
огромный, он высился на берегу Мойки, он господствовал, - а сейчас стал
такой маленький. Это касается очень многих зданий, все мы видим эти первые
этажи, утопленные в асфальт. Земля поднимается, потому что на ней нарастают
остатки нашей жизни. Земля поднимается, дома уходят в нее.