"Оскар Лутс. Осень ("Новые Истории про Тоотса" #4, 1938) " - читать интересную книгу автора

ссудой, все же получает от Йоозепа Тоотса желаемый ответ, а кто именно
подпишет бумагу, муж или жена, не имеет никакого значения - если, конечно,
имущество их не подверглось разделу, - потому что и в первом, и во втором
случае главенствует право. Именно подписывая документ, Кентукский Лев
вспоминает, как он некогда, чуть позже сотворения мира, выпрашивал сам
банковскую подпись, или так называемое жиро, у старины Тыниссона, у того
самого, с вечно сальным подбородком. Благодарение Господу, теперь Тоотсу уже
не приходится совершать такие визиты к соседям! Теперь все дела подобного
рода улаживает Тээле, насколько обитатели Юлесоо с ними вообще сталкиваются.
Похоже, у них теперь и вовсе никогда не возникает надобности в каких-либо
чужих подписях. Рая - хутор богатый!
Господин кистер, уже упавший было духом, обретает желаемое. Обретает
его в новом доме, тогда как Либле куда-то исчез, - словно змея в кочку; при
всем своем одеянии, от которого идет пар, он удаляется в старый дом,
забивается там в какой-то угол, кусает свои усы, дрожит от холода, охает, но
не курит: кисет с махоркой промок, как и все прочие вещи, которые хоть
выжимай. Звонарь никак не желает - да ему это и не пристало - пребывать в
одном помещении с кистером.
Исчезновение звонаря не проходит мимо внимания Тоотса. - Где же наш
добрый друг Либле? - спрашивает он у своей женушки.
- Ума не приложу, - отвечает она. - Отсюда он вышел, а куда делся -
неведомо.
- Не ушел ли чего доброго, этот дурень домой? Мы еще не закончили
работу!
- Пусть он, дьявол, катится куда хочет! - может быть впервые в жизни
грубо ругается кистер. - На кой черт он нам нужен?
- И все же ... - с какой-то извиняющейся улыбкой Тоотс поднимается со
своего места, - он был мне очень расторопным помощником перед войной, когда
я оказался в затруднении. Помогал мне и советом, и делом. Как же я могу
отбросить, его в сторону, словно треснувший котел, теперь, когда в Юлесоо
наведен порядок?!
- Я ведь, вовсе не о том говорю! - Кистер машет рукой, однако не
уточняет, что же он, собственно, имел в виду.
Как юлесооский хозяин, так и его жена, понимают, в том дело, едва
заметно друг другу улыбаются, но молчат, - кистер, каким бы он ни был,
все-таки еще живет в их воспоминаниях как важный, очень важный господин,
почитаемый во всем Паунвере.
- Я на минутку выйду, - Тоотс берется за скобу двери, - ты, дорогая
Тээле, свари кофе и дай господину кистеру попробовать нашего домашнего
вина. - И, все еще держась рукою за дверную скобу, добавляет: - Впрочем,
распорядись, как знаешь. Если же у тебя для этого нет времени, то ...
Тоотс тихо выходит, словно из церкви, - вообще "осень" подействовала на
него удручающе, иной раз его и не узнаешь, так человек изменился. Вот он
медленно шагает к старому дому, голенища сапог в грязи, какая-то соломинка
во все еще курчавых волосах цвета соломы. Усталость от жизни. И боль в
ногах. Уже не тот молодец, что был прежде. Хотелось бы, вроде хотелось бы и
пошутить, как в молодости, но шутливые слова не идут с языка.
- Ну, ты поздоровался с ним? - снова спрашивает Лекси, сапоги его так
же грязны, как у отца.
- Хм-хм-хм, - смеется молодой юлесооский хозяин в рыжеватые усы, - а