"Ван Лу-янь. Болезнь (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

самодовольно замечаем: "Я же говорил, что болезнь не опасна!" А они с
величайшей признательностью отвечают: "Наше счастье, что встретился такой
искусный доктор".
- Давно у пего жар? - продолжал я расспросы.
- Два дня.
Я тотчас же воспользовался этой лазейкой и раздраженно спросил:
- Почему меня сразу не пригласили?
Эти слова обеспечивали путь к отступлению. Если больной умер, мы обычно
упрекаем родных за то, что нас вовремя не позвали. В этом случае
ответственность падает на них, а мы умываем руки. Другое дело, если больной
поправился. Ведь это доказывает, насколько глубоки познания врача! В таких
случаях мы говорим: "Считайте, что вам повезло. Еще несколько часов - и
ничего нельзя было бы сделать". Не обязательно упоминать о собственных
заслугах, родственники все равно будут с благодарностью твердить: "Какое
счастье, что доктор такой опытный!"
Итак, я сделал назначения и в том же паланкине поехал домой. Нечего и
говорить, что уплатили мне вдвое больше обычного. А-старший вышел проводить
меня и довольно долго плелся за паланкином, а потом, низко поклонившись,
вернулся домой. Я сочувствовал этому человеку: редко встретишь таких
добряков - ведь отец его в преклонном возрасте, от пего, право же, толку
никакого. Я видел много больных стариков, но ни один из сыновей не
волновался так, как А-старший. Некоторые даже тайком молились, чтобы отец
поскорее умер! Какой сын может сравниться с А-старшим! Плохо только, что он
заикается, особенно при сильном волнении. Н-н-не знаю, п-п-почему... Я,
кажется, уже сам стал заикаться. Хотел сказать, что не знаю, почему хорошие
люди, как правило, имеют физические недостатки или умирают преждевременно, а
у дурных людей от рождения и язык бойкий, и здоровье отменное. Если
сомневаешься, могу привести пример. Не беспокойся, я не слишком отвлекусь от
рассказа. Хочу ввести в него еще одно действующее лицо. Тоже не выдуманное.
Желаешь знать, что это за человек? Не торопись, дойду и до него. А пока
слушай!
В ту же ночь отец А-старшего принял мое лекарство, но ему стало хуже.
На следующий день за мной снова приходили в десять утра и в пять вечера.
"Проклятие, - думал я. - Разве есть на свете лекарства, которые сразу
вылечивают!" Я уже говорил, что писал рецепты наобум, и вполне понятно, мне
не хотелось снова идти к старику, но я не устоял перед бесконечными слезными
просьбами А-старшего. Ох, и натерпелся же я страху! У ворот А-старшего
стояли два паланкина. Один - больничный, обтянутый белой материей, с красным
крестом.
Ну и дела! Значит, вызвали врача европейской медицины - мне уже не
доверяют. Но это бы еще полбеды; гораздо хуже, если новый врач скажет, что у
старика огонь в желудке, а не в легких, как считаю я, правда, легкие и
желудок рядом. Еще хуже, если он признает огонь в кишках или почках.
Пока я размышлял, как поступить, носильщики опустили мой паланкин.
- Кажется, пригласили врача европейской медицины? Тогда мне здесь
делать нечего, - обратился я к А-старшему, не желая выходить из паланкина.
Тут я почувствовал, что краснею, но сразу же взял себя в руки: ведь я
немало повидал на своем веку, умею собой владеть.
- Н-н-н-не обращайте на него внимания, я не верю европейской медицине!
Мерзавец! - Он побагровел и сердито топнул ногой.