"Аркадий Львов. Мой старший брат, которого не было (Сборник "Фантастика-65")" - читать интересную книгу автора

почему природа забавляется? И как? Природа не может забавляться, у природы
нет мозга.
- Ты прав, - сказал он, - природа не умеет забавляться. А ты читал о
мираже?
- Читал, но не понял. Понял только, что люди видят то, чего нет.
Он рассмеялся. Это он в первый раз смеялся, человек со странностями, и
глаза у него стали добрые и лицо, и я увидел, что он совсем молодой, ну,
лет двадцать семь, как моему папе на фотографии, где он с мамой двадцать
первого июня сорок первого года, в субботу - двадцать первого июня.
- Нет, - сказал он, - люди видят то, что есть, но не там, где есть.
- Где же оно на самом деле?
- На самом деле оно в другом месте.
- И там, в другом месте, его тоже видят?
- Тоже. - Он уже не смеялся, он опять задумался, только в этот раз он
смотрел на меня, прямо на меня. - Именно там видят правильно. То, что
есть, видят.
Вечером, в пять минут двенадцатого, я учил стихотворение Пушкина
"Зимнее утро". Стихи были про вьюгу, про мутную луну, про белый снег и
чернеющий лес, но ничего этого я не видел: все время меня окружало что-то
желтое, знойное, зыбкое.
Стихи распадались, это были уже не стихи, а просто случайные,
бессмысленные слова, окрашенные в желтое.
Желтые слова круглились, сливаясь в огромное желтое пятно, окрашенное
синим.
"Это шар, - объяснил я себе, - нет, не шар, а глобус, и желтое пятно на
глобусе - Сахара, самая большая в мире пустыня".
Потом на этом желтом пятне появились жирафы, львы и антилопы. Они были
нарисованы. Я люблю карты, по географии, где нарисованы звери. Но глобуса
с картинками я еще никогда не видел. А этот глобус был с картинками, с
огромными желтыми, как пески Сахары, картинками. А потом, среди этих
нарисованных зверей, я вдруг увидел себя, увидел, как подбирается ко мне
из-за бархана лев, и я хотел предупредить себя об опасности, но тут же
подумал, что не надо зря пугать того меня, который в песках, потому что
лев не настоящий, а нарисованный. И тут лев прыгнул и непонятно почему
перелетел через меня, зарывшись мордой в песок, а я побежал, и бежал изо
всех сил, и думал, что, как ни далеко море, надо добежать, потому что львы
не умеют плавать, и море - это мое спасение.
И сразу, только я подумал о море, появилось море, но это было не
Средиземное, не Красное, это было наше, Черное море - в том месте, где на
Большом фонтане патриаршая дача с фуникулером.
Я крикнул: "Не прыгай, здесь высоко, здесь скалы!" Но было уже поздно.
Я услышал эти слова в воздухе и успел еще подумать, что надо бы
спланировать, но какая-то сила толкала меня в спину, и я врезался в скалы,
и сразу, как только я врезался, скалы забились в красном, и это красное
выло сиреной, как пожарные машины, когда они спешат на пожар.
И меня не стало. Я совершенно точно знал, что меня уже нет, по
человеческая рука судорожно тискала мой затылок и волокла меня из
красного. Я чувствовал боль в затылке и удивлялся: "Как же это - меня нет,
а я чувствую боль в затылке?"
И вдруг я увидел солнце, оно било мне прямо в глаза, потому что я лежал