"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

Мэриэт завоевала авторитет и получила признание, ведущий сотрудник
Контакта вернулся в строй, и дальше события вполне стандартно развернулись
по схеме "знакомство на больничной койке". Летом шестьдесят четвертого
начальник Четвертого отдела быстрым шагом прошел меж островерхих башенок и
готических арок интерната номер двадцать три.
Эрликон сооружал из двух консервных банок котел для паровой машины, когда
перед ним возник высокий человек с большими и очень понимающими глазами.
- Меня зовут Эрих, - сказал он, внимательно глядя на Эрликона.
Скиф поселил мальчика в собственном доме в Кон-тактерской деревне.
Началась новая жизнь. Ординарные клиники сменились международными
медицинскими центрами, и вскоре семь, восемь, а потом и одиннадцать
месяцев в году Эрлен чувствовал себя ничуть не хуже своих шумных и
быстроногих сверстников и не отставал от них ни по каким показателям. Эрих
определил его во внутриинститутский лицей, и только благодаря Скифу у
Эрликона стали налаживаться хоть какие-то отношения с матерью.
Дальше... Дальше прошло еще полтора десятка лет, мало кто помнит
фантастическую любовь, отгоревшую с фейерверочным треском: Дин и Мэриэт
давно уже не думают друг о друге. А вот остывает брошенный посреди газона
"харлей", колебля над собой летний воздух, и в предвечерней тени башни
Института, ячеистым зеркалом отражающей закат над Европой, идет Эрликон,
представляя себя ведром, до краев полным тоской. Лифт поднял его на сорок
восьмой этаж - прямоугольный лабиринт мрамора и дубовых панелей, и, цокая
по камню подковами высоченных каблуков, печальное дитя подошло к двери с
надписью "Начальник управления Э. Левеншельд". Двое секретарей в холле
даже не подняли голов, и Эрлен, толкнув дверь, вошел без всяких церемоний.
Обрыв - прямо в нижележащий этаж, где разноцветные автоматы сортировали
почту суставчатыми лапами. На прозрачном полу стояли письменный стол и
стулья, за столом сидел человек в черно-белом свитере, одной рукой он
держал возле уха наушник, другой что-то помечал в лежавшей на столе
бумаге. Это и был глава Четвертого управления Эрих Левеншельд, он же Идрис
Колонна, он же Скиф и так далее до бесконечности - нечего и надеяться
перечислить имена, под которыми его знали в разных уголках мира.
Он был высок ростом и широк в плечах - ни обширность кабинета со сплошным
окном-стеной, ни поза сидящего не скрадывали этого, не вызывали
впечатления массивности, его фигура наводила на мысль о десятиборье и
баскетболе. Он был красив - странным и редким типом красоты, фрагменты
которой по отдельности, вероятно, могли показаться дикими и безобразными,
но вместе создавали картину гармоничную и труднозабы-ваемую, так что
иногда хотелось тряхнуть головой и протереть глаза: полно, да не кошмарное
уродство ли все это? Подобная внешность несет, пожалуй, отпечаток некой
искусственности, но заметить ее может лишь зритель весьма и весьма
искушенный, специалист.
Лицо Скифа было бы безоговорочно молодо, если бы не большие старые глаза,
окруженные кольцом морщин, да загорелый купол лысины.
- Здравствуй, - сказал он. - Как поживает высший пилотаж?
- Здравствуй, дядюшка, - ответил Эрликон. - Неужели не знаешь? Что-то не
верится. Сегодня на меня так уставились с трех спутников одновременно, что
стало холодно между лопатками, а когда я зашел в туалет на заправке, с
потолка сразу свесилась какая-то электрическая телевизия и заглянула мне в
такое место, что не знаю, как уж тебе и сказать. Объясни, пожалуйста,