"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

участников плюс двадцать с половиной за чистоту исполнения элемента.
Последний раз кромвелевский балл присуждался три года назад аргентинцу
Кабрере, у которого в воздухе встали оба хронометра, и он со своей
оригинальной программой выбился из графика.
- Но у меня нет машины, - сказал Эрликон. Незванов на это ничего не
ответил, а посмотрел на толстого Дэвиса. Тот, в свою очередь, загадочно
посмотрел на Эрлена, вылез из-за стола, обнял ошеломленного пилота за
плечи и вывел в коридор. "Эге, - подумал Эрликон, - да здесь заговор".
Увлекая Эрлена к лифту, Дэвис со всей значительностью произнес:
- Скажешь Скифу, что "Дассо" держит в Стимфале оба бракованных "Миража".
Попроси его разобраться. - После чего Эрликон, полный неясных вспышек и
звонов, канул вниз, охваченный кубом зеленого света. Судилище завершилось.
На улице он слегка пришел в себя, но лишь наполовину - другая половина его
сознания оставалась прочно занятой Ингой. Мы, хвала святым угодникам,
уезжаем в Альмадену. Машинально проводив взглядом омнибус, с боков
которого томатно-красные буквы приглашали покупать тренажеры Вейдера,
Эрлен наискось пересек брусчатую и полную народа Гринвич-сиркус с ее
витринами и колоннами и взял курс на шеренгу черных телефонных коконов.
Ветерок с моря неожиданно подмешал прохладную струю в дыхание
разгорячившейся осени.
Цифры номера буйствовали в голове, но все же поддавались прочтению;
пробежав пальцами по уступчивым никелированным квадратам, Эрликон
встретился с удивительным фактом проникновения сказки в действительность -
оказывается, владычицу его грез могут позвать к телефону, не сразу найти,
попросить подождать и наконец - Боже правый! - ее голос, измененный
электроникой, но все же, несомненно, ее, наполняет трубку. Эрлен вряд ли
смог бы повторить, что именно она ему сказала, ибо в тот момент разум его,
похоже, решил передохнуть, но тем не менее непостижимо очутился в
положенное время на положенном углу, где имел возможность понаблюдать за
усатым шарманщиком, завлекавшим публику при поддержке двух котят,
возившихся в корзине у его ног. В зубах у шарманщика была антикварного
вида гнутая трубка, но курил он не ее, а обычную сигарету, которую
украдкой доставал из-за шарманки. Но вот подлетел красный, космического
вида "бугатти", открылась дверца, и пилот упал на пропахшие духами
велюровые валики сиденья.
Если наряд Эрликона не блистал новизной, разве что появились джинсы, а так
все та же майка да зеленая ленточка, перехватывающая кудри, то Инга
преобразилась совершенно. На колдунье была светлая блуза с пленительным
вырезом и с широкими рукавами такого свойства, будто из них и взаправду
можно было пускать лебедей, и легкие белые брюки. Волосы были свободны, и
в их беспорядке Эрлен, естественно, проглядел изощренное мастерство
парикмахера, а в том, что касается серебра, Инга в этот раз проявила
удивительную сдержанность: две-три тонкие цепочки на шее, немного колец и
совсем воздушных браслетов. Правда, серьги в форме старинной прялки с
каплевидными подвесками несколько возвращали ситуацию в нормальное русло,
но все равно - учитывая, что Инга не страшилась среднеазиатских
гарнитуров, которые по размеру и массивности приближались к украшениям
верблюжьей упряжи, - аскетизм был налицо.
Они снова пролетели Стимфал, на сей раз - с севера на юг, и, пока Эрликон
любуется на высокие скулы Инги, два слова о том, куда они держат путь.