"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

не то коридора, не то галереи. Галерея эта уходила к обрыву, и там, под
прямым углом друг к другу, из камня вырастали две стены - точнее, их
основания, чьи толщи с окаменевшей перекладиной балки служили в давние
времена, возможно, цоколем какой-то крепости, да и сейчас являли пример
стойкости в беспощадной схватке со временем.
Сентябрьское солнце нырнуло в длинное облачко, посвежевший ветер поднял
крылья Ингиных рукавов и с трудом шевельнул тяжелые пепельные пряди. Тени
сгустились, и высокая фигура Инги потемнела на фоне каменного
нагромождения.
Изменил ли что-то ее взгляд, или это были виноваты упавшие тени, но к
Эрликону подступило иное, неожиданное чувство - колючий холодок пробежал
по коже и даже прокрался внутрь. Привычным глазом летчика Эрлен оценил,
как одинок этот утес, выдвинутый последним в ряду собратьев, и вдруг
ощутил, как ревниво обступают его с боков неприступные кручи. На миг пилот
испытал приступ безотчетного страха подобно тому, какой накатывает в
мертвой долине динозавров, когда стоишь среди окаменевших отпечатков и
вроде бы знаешь, что давно уже нет чешуйчатых чудовищ, но все же... Все же
что-то...
Он поежился:
- От разных древностей на меня как-то веет холодом. Где это мы?
- Тебя приветствует Фраскенское аббатство. По преданию, это место сбора
ведьм, а еще раньше тут приносили жертвы какие-то племена. Потом здесь
построили монастырь, его освятил сам епископ Фраскенский, сюда заточали
колдуний и непокорных монахинь. Среди них оказалась одна... Она исчезла,
ее искали, но не нашли, и монастырь пал и весь разрушился.
- Да, это заметно.
- Нет, до войны были вполне пристойные развалины, но здесь стояла
зенитная батарея, и, естественно, все разгромили, верхняя часть склона
обвалилась... Я приезжаю сюда каждый раз, когда бываю в Стимфале.
- Ты купила этот участок?
- Да, и совсем недорого. Туристы здесь не бывают... Тут я чувствую себя
по-особенному.
Инга рассказала Эрликону широко известную легенду в сильно авторизованном
варианте, запросто перемахнув через триста лет, и уж, конечно, умолчав о
том, что именно на это место в своих снах или видениях она прилетала,
закогтив очередную душу; но ворожба ее коснулась Эрлена и без слов.
Что-то произошло с ним, неясная, но важная часть его жизненного инстинкта
впала в цепенящую летаргию. Все происходящее над этим заросшим
можжевельником и самшитом обрывом казалось ему настолько прекрасным и
чудесным, что Эрликон не испытывал ни отчуждения, ни боязни перед тем, что
здешнее очарование витает над давным-давно погребенными и непогребенными
мертвецами, которые, и будучи живыми, сулили мало хорошего людям и вряд ли
изменились к лучшему, став прахом и тленом, что жрица их темна душой и в
сущности совершенно ему неизвестна.
Молчала интуиция Эрлена, он не насторожился, как не насторожился в доме
Рамиреса, где избыток охраны и недостаток вкуса также наводили на
недвусмысленные выводы - напротив, чувство восторга и приближающегося
счастья достигли в нем апогея. Судьба подарила ему слишком мало примеров
счастливых ситуаций, чтобы он умел их узнавать и различать. Королева его
души стояла рядом, власть ее была несомненна, горы и небо смыкались