"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу авторалатыни; Эрлен пропустил все это и сразу заглянул в середину.
Тут шел машинописный текст на английском, но углубившись в него, Эрликон совсем растерялся. Безвестный острослов в саркастическом тоне разбирал загадочные правовые проблемы. Насколько можно было понять, речь шла о каком-то грандиозном судебном процессе, о подкупах, склоках и попустительстве властей, часто упоминался Пиредра. Эрлен наткнулся на описание знаменитого "орхидейного процесса", так взбудоражившего мировое общественное мнение конца тридцатых годов; к сожалению, написано оно было специалистом, сделавшим упор на юридические казусы, которыми столь богата эта история ("Комментарий Гаркнесса"), так что представление Эрликон получил довольно смутное, зато некоторые факты привели его в изумление. "Было совершено, - читал он в случайно выхваченной строке, - в общей сложности восемьдесят два убийства, из них не менее шестнадцати - лично Пиредрой, общая же сумма взяток приближается к пятидесяти миллионам..." Окончательно сбивала с толку дата - 428 год - едва ли не сто лет назад! Приговора суда Эрлен не нашел, зато нашел сообщение о побеге с еще одной фотографией Рамиреса, обаятельно улыбающегося - совсем как вчера - в компании какой-то великосветской дамы. Дальше почему-то фотография Кромвеля во всех регалиях и еще симпатичного блондина с удивительно знакомым лицом. "Согласно докладу Овчинникова от 16.04.31, Пиредра, несомненно, является преемником Джино Валлачи и, следовательно, доном "Пяти семейств Нью-Йорка". По прямым связям проходят: Штаты - Джозеф Гендерсон, он же Папа Дюк; Сталбридж, он же Звонарь..." Список был нескончаем, и Эрликон стал быстро листать дальше, перескакивая сразу через десять - пятнадцать страниц. жизнеописание Рамиреса было составлено с необычайным тщанием. Этот том был сводным, предварительным, но и он достаточно красочно иллюстрировал быт и нравы международной мафии. Пиредра был признанным князем преступного мира и редко опускался до грязной работы, но для Эрлена, бесконечно далекого от ледяной морали гангстерской жизни, даже и те немногочисленные "тротиловые Джульетты" и цементные мешки вызывали чувство, близкое к тошноте. И главное - сплошь довоенные даты! На фотографиях - стильное ретро тридцатых годов - чопорные прилизанные проборы, широкополые шляпы, старинные глидеры со втяжными фарами, старичок "томпсон"... Что же, Пиредре сто пятьдесят? Или он киборг с двухсотлетним зарядом? Из дебрей Эрленовой шевелюры выкатилась холодная капля, пробежала по виску и дальше по шее. Он не то чтобы сообразил, но почувствовал, еще без слов предугадал, каков будет финал этой антикварной саги; перекинув налево всю толщу непрочитанных листов, Эрликон заглянул в самый конец. Точно. Восемь пуль, пять навылет, продырявленный фас, неповрежденный профиль - Рамирес, педантично обнесенный белым скотчем, лежит у забрызганной стены гостиничного номера. Рядом, на врезке, возле пунктиров баллистической экспертизы, фото белозубой смуглой красотки с умопомрачительным бюстом, вместо имени - подпись "Фонда" и почему-то серийный индекс. Дата - 446 год. Полвека с лишним назад какая-то патологическая девица расстреляла в упор отца Инги. Такие дела. "Тогда он был без бороды", - меланхолично подумал Эрлен, захлопнул папку и пошел прочь. Киборг-архивариус, звякнув ящиками, заспешил вперед. Далеко внизу и в стороне, за окном кабинета Скифа, неровным многоцветным |
|
|