"Андрей Лях. Истинная история Дюны (фант.роман)" - читать интересную книгу автора

предельно просто: у наложницы родился сын. Не наследник, не будущий владыка,
даже еще не Пол Атридес, вообще пока никто - просто случайный ребенок при
дворе Атридесов. Городская печать с герцогским ястребом, росчерк
второразрядного чиновного священника. Персональный код, число, год. Точка.
Не могу не упомянуть здесь об одной как будто бы совсем неприметной
детали второго документа. Полторы строчки в свидетельской графе, которым
много десятилетий спустя, за тридевять земель от Каладана суждено отозваться
жутковатым, зловещим эхом. Ничего экстраординарного: присутствующая здесь в
качестве крестной матери дама местного гражданства по имени Мириам Нидаль
согласно обычаю первого имени нарекает младенца Ильнуром, что
собственноручно и свидетельствует.
Ильнур. Редкое в ту пору имя. Запомните его. Нам еще предстоит к нему
вернуться.

Итак, шесть лет жестоковыйный блюститель традиций Дома Коррино решал,
признавать ему сына, или нет. Еще бы - в преддверии свадьбы с дочерью
падишаха-императора вдруг оказаться отцом! Конфуз, может быть, и не столь уж
великий, а все же явно не украшает картину эпохального воссоединения домов
Коррино и Атридесов. И лишь когда подготовка великой сделки окончательно
села на мель, герцог Лето уступив, наконец, давлению Джессики, торжественно
возвестил о появлении юридически полномочного наследника.
Но то, что было для Атридеса-отца неприятной помехой, досадным
недоразумением, обернулось настоящей трагедией для сына. Каково это в шесть
лет, когда у человека есть уже и ум, и характер, быть и чувствовать себя
никем и ничем, без поддержки семьи и близких? Незаконный сын от незаконной
жены, бастард, никому не нужный прихлебатель - подобные комплексы уродуют
душу на всю оставшуюся жизнь, детские страдания помнятся до конца дней.
Принцесса Ирулэн пишет, что Каладан можно смело вычеркивать из биографии
Атридеса-младшего, что как личность он полностью сформировался на Дюне.
Сущий вздор. Дюна лишь проявила то, что было заложено на Каладане, в
пустынях и дворцах Арракиса только проступило наружу и патологически
разрослось рожденное страхом и унижением маниакальное стремление к власти,
невероятная жажда самоутверждения. Мальчишка с Каладана, став по воле случая
императором Муад'Дибом, больше всего на свете боялся вновь оказаться ничем,
пустым местом. Нет, пусть уж лучше смерть, но на троне, лучше уж сложить
голову, чем корону.
Нечего и говорить, что Пол никогда не простил отцу своих ребяческих
кошмаров и шестилетнего позора. Весьма далекая от какого-либо эдипова
чувства, из слез ребенка выкристаллизовалась мстительная ненависть к
надменному деспоту, столько времени не считавшего сына за человека. Много
позже Муад'Диб точно так же не смог простить матери ее попыток заставить его
отказаться от престола.

Но вот осенью девяносто первого года император явил герцогу Атридесу
очередную милость, подписав указ о назначении каладанского правителя на
Дюну, в обход многих других достойных кандидатов. Шаддам никак не
прокомментировал свое решение, но логика его вполне понятна и без пояснений.
По спайсовому коридору большого дома Империи загуляли нехорошие сквозняки.
Экономический спад набирал скорость, а вслед за ним расширялся и
антиимператорский заговор. Отношения с Домом Харконненов, управляющими