"Андрей Лях. В направлении Окна (фант.роман)" - читать интересную книгу автора

обязательно позвоните. Телефон вы знаете. В общем, по моей линии все.
Разрешите пожелать вам счастливого пути.
Холл сгреб со стола ключи с брелком в форме козлиной головы. Юноша
протянул ему совершенно твердокаменную на вид руку. Холл посмотрел на нее
пустыми глазами и вышел.
Дождь продолжал идти. Холл обошел белый "датсун", нависший бампером над
тротуаром, влез внутрь и, опустившись на сидение, захлопнул дверцу. Что ж,
вот он и дома. Такой у него теперь дом. Сам во всем виноват, сказала бы
Анна. Хотя нет, может, и не сказала бы. Просто он привык говорить за нее
слова, которые хотел бы услышать. Возможно, сейчас она говорила бы их ему
чаще, кто знает.
Он чувствовал усталость. Странно, с чего бы ему уставать. Весь этот год
он только и делал, что отдыхал - насколько сидение в тюрьме можно назвать
отдыхом. Но, конечно, для него это был самый настоящий отдых, да и какая же
Герат тюрьма - ни камер, ни решеток, можно спокойно разгуливать по всей
крепости, выходить в сад - даже ночью. Библиотека, спортивный зал и сколько
угодно разговаривай по спецканалу. За восемь месяцев у него вышли три
статьи - никогда Холл так продуктивно не работал.
Ведь он упоминал сигареты в этом своем гератском списке. Повернувшись,
Холл вначале стукнулся о мягкий потолок, потом опустил кресло и полез
назад - и правда, большой чемодан, тисненая кожа. Он раздернул молнию - так,
вельветовые брюки, видимо бритва, еще что-то, ага. Портсигар, и как будто
серебряный, с монограммой. Что такое? Лапидарный крест, "Союз спасенных".
Союз спасенных. Он закурил.
Хорошо. Что еще должен испытывать человек на его месте кроме усталости?
Во-первых, и во-вторых, и в остальных - благодарность. За то, что
остался жив. За этот странный и утративший всякую реальность факт. Здесь
дала сбой даже теория вероятности. Похоже, что им погнушалась смерть. За
что? За конформизм, - ответила бы Анна. Может быть. Погибли все, кого он
знал за эти годы. Он вернулся один. Зачем? Ни за чем. Случайность. Шанс.
Еще, подумал Холл, он должен быть благодарен за то, что у него снова
есть правая рука и правый глаз, что ему вернули лицо, так что можно
сфотографировать и вклеить в дурацкое разведудостоверение. За то, что
припадки стали реже и в голове все так не плывет, хотя по-прежнему снятся
колодцы на Валентине...
Стоп, сказал он себе. Валентину вспоминать не будем. Может схватить.
Что это он сидит в темноте с выключенными кондиционерами? Холл вставил ключ,
приборная доска осветилась, заурчал двигатель, сервомоторы втянули стекла.
Пахнуло свежестью, дождем, ранней зеленью. Где у них этот аэропорт? Ни
огонька вокруг. Холл машинально переключил скорость и тронул машину с места.
Площадь, бледные рекламные транспаранты, шоссе. Прочертив красными
габаритными факелами, проскочил высокий, как дом, тягач. Что ж, поедем.
Еще он должен быть благодарен - кому? - за то, что судьба его, наконец,
определилась и он на свободе - или почти на свободе. Конечно, каждый его шаг
фиксируется на всевозможные пленки и кристаллы, давешний разговор уже точно
успели прогнать через ячейки очередного карлойда и даже в серебряный союз
спасенных наверняка подсадили какую-нибудь пакость, но это нечто само собой
разумеющееся - как воздух, как свет. Дело не в этом. Дело в том, что он
сейчас спокойно может выйти из машины, позвонить - например, Гюнтеру - и
встретиться с ним.