"Н.Ляшко. Никон из заимки" - читать интересную книгу автора

радостно обнажал зубы и в смехе рвал слова:
- Ни-ни-хе-хе-хе... не-не-встане-е-о-хо-охо!..
Игравший на гармонике парень весело сиял череа плечи зубами. Никон
видел открывающиеся, закрывающиеся рты и блесткие пятна вместо глаз. Он
уже понимал, что пьян, хотел улыбаться и не мог. Хмель обвертывал мысли,
мутил голоса и визг гармоники. И все же он вспомнил: Герасим и соседи не
раз похвалялись исподтишка напоить его. Он вспыхнул, поднял руку и опустил
ее на стол:
- Ша!
Рука упала резко, как чужал. Подпрыгнули чашки, туес хлюпнулся на бок,
и на скатерти, как на снегу, стало разрастаться коричневое озеро. Герасим
сбоку обнял Никона и, целуя его, сквозь смех закричал:
- Привел создатель! Вот ты пьяный какой!
Никона вновь обволокло пьяным удушьем. Он оттолкнул Герасима и
потянулся к Насте:
- Насть! -Что сделали?! Напивши я... Насть!
Карп схватил его за локоть, заговорил о стыдном и потянул из-за стола:
- Баба не уйдет! Ты попляши-от, попляши! Ходи, ну, гармонь...
Гармонь захлебнулась, с губ Карпа на лоб Никона упал клок слюны и будто
ожег его. Он широко раскрыл рот:
- Чего плюешься?! - вскочил и ударил Карпа по лицу. - Я смиренный, так
вы так?! Спаивать!.. и зять!..
Карп отшатнулся и окрасил руки капающей из носа кровью. Никон рванулся
к нему. Губин и Герасим перехватили его, но он схватил скамью и, красный,
страшный, начал размахивать ею и, как на охоте, кричать:
- Аля! Аля!
Все шарахнулись к двери, он погнался за ними, лбом угодил о печку и
пришел в себя только в конце дня, под тулупом, на лавке.
На полу валялись осколки посуды, опрокинутые скамьи, пироги, шаньги. У
двери лежал парень с полотенцем на лбу. "Это я его убил", - испугался
Никон, спуская с лавки ноги. Шорох на полатях испугал его еще сильнее:
"Ох, дети все видели, срамота!".
Он растерянно напялил попавшийся под руку треух и открыл дверь.
На черной половине гудели голоса. Он прошел в сарай и остановился. "А
куда мне?" Скрип двери толкнул его к сену, на скат, на огород, в сугробы,
и он побежал к станку. Поясок всполз кверху, холод лизал и коробил потную
рубаху.
Выбежав на дорогу, Никон заколебался, - ведь на станке придется
рассказывать, как он убил, - и повернул в сторону села.
Ветер подгонял его в бок. Из-за елей с озера в глаза плеснулась залитая
светом ширь. На ней пятнами синели тени сугробов и золотился в вечернем
солнце ивовый куст.
Вдоль дороги монашенками качались наклоненные вешки, а эа ними
самоцветным дымком извивалась поземка.
"Метет", - подумал Никон и свернул на просеку.
Ноги сползали о вылощенных полозьями лент дороги. Из-под треуха, из
валенок уходило тепло. Никон загибал, тискал подмышки руки, размахивал
ими, обессилев, скрипнул зубами и ринулся к речке, на. мельницу.
Все быстро куталось в дымок и смутнело. На мостике Никон оскользнулся,
перебежал его и стукнул в дверь мельницы. Среди лопастей пискнул отзвук-и