"Леонид Ляшенко. Александр II, или История трех одиночеств (Серия "Жизнь замечательных людей")" - читать интересную книгу автора

чужих душ. А чего стоит такое распространенное в то время определение
крепостного крестьянина - то есть, христианина, подобия Божия - как
"крещеная собственность"...
И в то же время, по мере того, как крепостное право становится все
более всеобъемлющим и бесчеловечным, полностью подминая под себя
земледельца, дворянское "тягло" по отношению к государству все легчает и, в
конце концов, снимается вовсе. В 1762 году дворянство получает долгожданную
свободу. Манифест о вольности дворянской снимает с плеч его представителей
"тягло" обязательной службы, давая им самим возможность определить свою
судьбу, выбрать свои жизненный путь.
Казалось бы, можно только порадоваться тому, что в XVIII веке на Руси,
наконец, стали появляться относительно свободные люди. Но, как справедливо
заметил в свое время В. О. Ключевский, - и автор этой книги последовательно
развивает его мысль, - подобными действиями государство в корне искажало
саму идею "государева тягла", которое тянут все сословия во имя общего
блага. В самом деле, раньше дворянам давали землю и прикрепляли к ней
крестьян во исполнение обязательной и весьма обременительной службы
государству. Теперь же служба становится необязательной - многие помещики
после Манифеста 1762 года полностью посвящают себя хозяйственным делам, в то
же время за нее начинают платить деньги, как правило, достаточные для
обеспечения жизненных нужд служащих. Тем самым из государственной
необходимости крепостное право превращается в систему привилегий, причем
привилегий злостных, если вспомнить, что они покоились на рабском труде и
искажении человеческого облика основной массы населения. И, кстати, все это
было отлично понятно самому подневольному населению; когда пришла пора
отмены крепостного права, крестьяне искренне рассчитывали получить волю
наряду со всей, в том числе и барской, пахотной землей, исходя из того, что
помещикам она ни к чему - "господа Государю служат, и он им за это жалование
платит; с них и довольно...".
В то же время с XVIII века государство уже не только опирается на
крепостную систему - оно сливается с ней. Система государственного
управления России, оформившаяся в общих чертах в правление Екатерины II,
имела всего три административно-территориальных уровня. Первый - центр,
столица, где находились высшие органы власти во главе с самим Императором.
Второй - губерния, со своей столицей и местными органами власти под началом
губернатора. И третий уровень - уездный, где главную роль играл
капитан-исправник со своими помощниками - земскими заседателями. Дальше
властная вертикаль продолжения не имела. Естественно, возникает вопрос,
каким образом несколько человек могли сколько-нибудь упорядоченно
осуществлять властные функции по отношению к населению целого уезда, в
каждом из которых, по самому скромному счету, обитало десятка два тысяч
человек?
Ответ на этот вопрос предельно четко дала сама власть, устами внука
Екатерины Николая I, заявившего как-то: "У меня сто тысяч даровых
полицмейстеров", - что было совершенно справедливо. Столь же справедливо
звучала бы подобная фраза и в отношении судей или податных чиновников,
поскольку все эти государственные, по сути, функции в отношении крепостных
крестьян - наведение и поддержание повседневного порядка, разбор спорных
дел, сбор податей и прочее - осуществляли сами помещики. Официальные
представители власти не более чем корректировали (и то, как правило, весьма