"Сергей Мацапура. Товарищ сержант " - читать интересную книгу автора

день наблюдали из леса за сараем и избой, что поблизости. Фашисты бегают по
морозцу, задают лошадям корм, поят их, громко переговариваются. По нашим
подсчетам, в избе человек десять гитлеровцев. Местных жителей нет. Может,
выгнали их, может, и расстреляли. На следы фашистских зверств мы уже
нагляделись, когда проходили освобожденные деревни и села.
К вечеру на крыльце избы появился часовой. Службу он нес так: постоит
на крыльце, полоснет из автомата пару коротких очередей в сторону леса и
уходит в сени, оставляя дверь открытой. Но и там мороз его пробирает,
слышно, как топчется и сапогами стучит. Минут через сорок его сменил второй
часовой, закутанный в шерстяной платок. После третьей смены, когда часовой,
постреляв, ушел в сени, мы перебежали к избе. Все было договорено заранее:
Кобылин - к сараю, к лошадям; старший сержант-разведчик залег в готовности
прикрыть нас огнем, мы с Ивановым снимаем часового. Избы в этих местах
строят с высоким крыльцом - взрослый человек уместится под ним, если немного
пригнется. Забрались мы с Гришей под крыльцо, думаем, как часового с крыльца
сманить. Случай помог. Слышим, хлопнула дверь, ведущая из сеней в горницу. И
топать фашист перестал. То ли погреться ушел, то ли сменщика разбудить.
Вскочили мы в темные сени, приготовились. Дверь долго не открывалась, потом
вышел гитлеровец. Сняли его без шума. Иванов остался в сенях, подпер дверь
какой-то колодой, я пошел к Кобылину. Он уже сделал лошадям общую связку,
ждет у сарая. Вывели лошадей, гляжу, Кобылин тянет в поводу громадного, с
куцым, хвостом немецкого битюга. Говорю:
Зачем этот слон? Он за троих ест.
А Кобылин серьезно так отвечает:
- Сами его съедим.
Мы отвели лошадей в лес, подожгли избу и конюшню, тронулись в обратный
путь. Шли бездорожьем, чащобой. И хорошо, что так сделали. Когда изба
запылала и в деревне начался переполох, фашисты первым делом открыли сильный
минометный огонь по дороге, которая вела к передовой. К утру мы были уже
дома. Сдали 16 лошадей, позавтракали и заснули как убитые.
Несколько дней спустя, вечером 8 марта, во врем вражеского артналета
меня легко ранило и сильно контузило. Запомнил я эту дату потому, что был
Международный женский день и с утра к нам приехала Федорова, наш дивизионный
военфельдшер. Привезла мужу, комбату, подарок - мешочек сухарей, немного
колбасы, две пачки махорки. Скудное было время, и комбат разделил подарок
жены на всю батарею.
А нам этой замечательной женщине и подарить было нечего. Ведь и
подснежники в лесу еще не появились. Когда меня ранило, она той же ночью
отправила меня в госпиталь.
После месячного пребывания в госпитале направили меня в запасной
стрелковый полк Калининского фронта. Закончил курсы командиров пулеметных
расчетов, овладел второй военной специальностью. Все лето сорок второго года
пулеметная рота, в которой я служил, была в боях. Нас часто перебрасывали с
места на место, и эти бои в памяти запечатлелись не очень четко. Помню
только некоторые населенные пункты - Ветошку, Сиреневку - да бесчисленные
переходы. Катить "максим" за собой на марше не положено, поэтому и тело
пулемета, и щит, и станок, и коробки с боеприпасами, и шанцевый инструмент -
все несли на плечах. Хорошо, если по твердой дороге. Но дорог тут мало, а
топких болот и заболоченных лесов в избытке. Ребята шутили, что бог создал
землю, а черт, ему в пику, - эти места. На всю пулеметную роту была у нас