"Сергей Мацапура. Товарищ сержант " - читать интересную книгу автора

нашу сторону. Федя подвел свою тридцатьчетверку почти вплотную. Выстрел, еще
выстрел! Ствол пушки "пантеры" беспомощно клюнул землю. Это бывает, когда
поврежден уравновешивающий механизм орудия. Экипаж, может, и остался жив, но
танк выведен из строя.
Обходим "пантеру", ведем машины вдоль улицы. Головня свою - по правой
стороне, я - по левой.
- Внимание, "фердинанд"! - командует по переговорному устройству
лейтенант Погорелов.
Впереди, метрах в ста, подмяв плетень, задним ходом пятится со двора на
улицу бронированная громадина. Оба наших танка ударили в правый борт и
моторную группу "Фердинанда". Тяжелая самоходка вспыхнула.
Пока что боевая удача нам сопутствовала. Видимо, противник проглядел
прорыв двух наших танков в Вотылевку со стороны дороги. Все его внимание
поглощено борьбой с главными силами батальона, наступающими с фронта, через
поле. Однако вскоре занялись и нами. Мой танк сотрясли два близких разрыва
снарядов. Фашисты били откуда-то с тыла.
- В укрытие! - командует Погорелов.
Увожу машину во двор, за хату. Это противник должен видеть. Делаю
бросок по огородам. Это он уже вряд ли видит. Головня тоже ставит свой танк
в укрытие - за сарай на противоположной стороне улицы.
Других наших машин поблизости все нет и нет. Мне видна часть поля между
Петровкой и Вотылевкой. Там горят две тридцатьчетверки. Неужели атака
батальона отбита? Но сейчас думать об этом некогда. Пока у нас в тылу
прячется еще один "фердинанд" (судя по звуку выстрелов, это именно
"фердинанд"), мы скованы в своих действиях.
- Наблюдать! - приказывает Погорелов.
Наблюдаем. Я в свой триплекс на переднем люке вижу улицу и краешек
поля. Воробьев приник к башенной щели. Круговой обзор только у командира.
Его оптический прибор смонтирован на крышке верхнего люка, но и лейтенант
никак не может обнаружить затаившийся "фердинанд".
А вражеские самоходчики засекли место, где поставил свой танк Федор
Головня. Открыли огонь. Снаряд 88-мм пушки "фердинанда", очевидно, пробил
сарай, мы услышали сильный взрыв. Черный дым потянулся из-за сарая. Надо
немедля помочь товарищам! Но в этот момент в дальнем конце улицы показался
немецкий средний танк Т-III. Он продвигался медленно, стрелял наугад, так
как все вокруг нас заволокло дымом. Горели "пантера" и "фердинанд", горела
тридцатьчетверка Головни, горел крытый соломой сарай. Мы подпустили
вражеский танк поближе, лейтенант подбил его со второго выстрела.
Но теперь противник обнаружил нашу засаду. Он открыл прицельный огонь и
с фронта и с тыла, снаряды ложились все ближе, а мы уже израсходовали почти
все боеприпасы. Лейтенант Погорелов по радио доложил обстановку в батальон.
Комбат приказал отойти из Вотылевки. Обойдя сарай, мы увидели почерневшую, с
пробоиной в борту тридцатьчетверку. На снегу лежали наши товарищи. Трое из
них - командир взвода лейтенант Александров, механик-водитель Федор Головня
и радист - были смертельно ранены и скончались, не приходя в сознание.
Заряжающий - тот самый, о котором говорили мы с Федей, - получил тяжелую
контузию. Однако в трудную для экипажа минуту он сумел позабыть свой эгоизм,
пытался спасти товарищей. Всех троих вытащил из горящего танка. Мы вывезли
их на своей машине в Петровку.
Оказалось, атака батальона действительно не имела успеха. Потеряв