"Джон Макдональд. Утопленница" - читать интересную книгу автора

потеряла сознание. Все, кому хотелось меня подколоть, сообщали, как она в
последнее время хорошела. Может, принимала какие-то таблетки и
перестаралась. Как, черт возьми, теперь это выяснишь?
- Если нам удастся найти основания для самоубийства, не придется
платить страховку в двойном размере.
Хансон скривился.
- Понятно, приятель. С чего бы я стал помогать экономить ваши вонючие
денежки?
- Деньги страхового агентства, не мои.
- Если б оставила письмо, избавила бы вас от хлопот.
- Возможно, и оставила.
- Кому? Ничего не понимаю.
- Кимбер здесь пользуется большим влиянием, может, ему не понравилось
бы, если называют его имя в такой связи, вам не кажется?
- У вас что - не все дома?
- А если послала какое-то письмо вам, Хансон? И вы скрываете это,
чтобы не выглядеть плохо в глазах общества.
Хансон сначала откровенно изумился, затем невесело рассмеялся.
- Разве можно выглядеть еще хуже, чем я сейчас? А Кимбер не такая уж
важная птица, да никогда ею и не будет.
Он вдруг сменил тему разговора. Станиэл уже давно привык ничему не
удивляться, но сейчас он начинал понимать, почему женщина, писавшая те
письма, могла поначалу восхищаться Келси Хансоном.
- Я немало думал и кое-что понял, Станиэл. В основном, о возможностях,
шансах. Когда они исчезают, легче всего сказать, что ничего не стоили. Я не
понимал, что Луэлл - это соломинка для меня. Папа, наверно, знал. Что Лу
была для меня шансом, я понял тогда, когда она от меня ушла, сообразил, что
прозевал свой случай. Ну и сам себя уговаривал, что она, собственно, не
нужна была мне. Но доводы рассудка не всегда действуют. Мне захотелось
снова заполучить эту возможность по имени Луэлл. Так захотелось, что даже
заболел. Не из-за папиных угроз, ради себя. Я ведь от себя не в восторге,
Станиэл, сознаю свою никчемность. Решил: если пойму, отчего я такой, может,
удастся найти выход... Записался на лекции, старался отыскать какой-то
смысл в жизни. Если нашел бы хоть полуответы, хотел прийти к Луэлл, начать
с ней другую жизнь. Но эти ученые мужи не в состоянии дать ответы, не нашел
я их и в мудреных книгах. Кинулся даже к психиатру, и тот после четырех
сеансов объявил, что все дело в чувственной инфантильности, так как все мои
проблемы за меня решали другие. И добавил: если лечиться психоанализом,
может, года через два появятся результаты, но не обязательно. Тогда я вбил
себе в голову, что добьюсь всего собственными силами. И не добился ничего.
Изображал трагическую личность, чтобы охмурить несколько смазливых
студенток, говоря себе: займусь сексом с теми, кто знает в нем толк, а
может, у кого-нибудь из этих курочек позаимствую идею-другую. Но Лу умерла.
И вся трагикомедия, которую я разыгрывал, потеряла смысл. И теперь не
представляю, дьявол меня возьми, что с собой делать. Бедный богатый
мальчик! Придется как-то доживать век. Как-нибудь.
Он страдальчески улыбнулся.
- И ни одна проклятая минута, приятель, из предстоящих лет меня не
радует. Прошляпил я свой последний шанс.
- Пока не подвернется следующий.