"Гордон Макгил. Конец черной звезды ("Омен" #5)" - читать интересную книгу автора

умалишенных. Травма эта так глубоко врезалась в душу Анны, что безумные крики
матери до сих пор стояли у нее в ушах.
И сейчас Анне вдруг нестерпимо захотелось хлебнуть виски для храбрости.
Может быть, сестры не унюхают запаха? Или, пожалуй, можно принять львиную дозу
валерьянки, однако вся ее натура мгновенно восстала против такого
издевательства Кроме того, для подобных встреч требовалась ясная голова и
определенная осторожность.
Местечко оказалось на редкость славным. И за это спасибо. Можно себе
представить, что почувствовала бы Анна, окажись она у черта на куличках, в
какой-нибудь мрачной и заброшенной юдоли. Хотя пациентам было, пожалуй,
глубоко наплевать на местоположение подобного заведения. Кто знает...
Кэб остановился, и водитель указал на здание. Поеживаясь от внезапно
охватившего ее озноба, Анна вышла.
Это был монастырь. И как это раньше не пришло ей в голову? Ведь она
слышала название - "Святой Игнатий".
Несколько минут разглядывала Анна высокую, выцветшую от времени кирпичную
стену, окружавшую здание, тяжелую дубовую дверь, увенчанную пиками. А вот
вделанные в кирпичную кладку электрический звонок и "глазок" были, казалось,
здесь совсем не к месту.
Анна позвонила, услышав где-то вдали необычное заливистое треньканье.
Массивная дверь приоткрылась, и в щелку просунулась голова в капюшоне. Монах
окинул женщину изучающим взглядом.
Представившись, Анна сообщила, что ей назначена здесь встреча. Послышался
звук отпираемого запора, и дверь со скрипом подалась, пропуская Анну.
Внутренний дворик был вымощен каменными плитами; сплошная голая пустошь: ни
деревца, ни скамейки, ничего и никого, кроме нескольких монахинь, молчаливо
прошествовавших из одной двери в другую. Сей живописный уголок внезапно
напомнил Анне тюремный двор. Только в нос здесь шибал еще и запах морфия.
Монахиня жестом пригласила Анну следовать за ней. Анна невольно
оглянулась, впившись глазами в синее, глубокое небо над головой. Казалось,
внешний мир вдруг бесконечно далеко отодвинулся от монастырских стен, и теперь
до Анны доносилось лишь негромкое пение монахинь. "Монотонное и проникнутое
тоской", - промелькнуло у нее в голове.
Но она тут же отругала себя за самонадеянность. Кто она такая, чтобы
судить этих одиноких женщин и думать свысока, будто в их голосах звучат тоска
и отчаяние? Они ушли от "мира" к Христу, и выбор их добровольный.
Внутри здания было не жарко. Прохладой веяло от выложенных зелеными
плитами стен, от каменного пола. С Анной никто не заговаривал, никто не
оглядывался на нее, пока она шагала вслед за монахиней по узкому коридору.
Анна случайно коснулась каменных плит и тут же отдернула руку: ей
показалось, что стена сырая, но пальцы были сухими.
Монахиня остановилась возле двери и, повернув ключ в замке, толкнула дверь
ногой. Анна не двигалась. Никто так ни о чем ее и не расспросил, ей не задали
ни единого вопроса о том, кто она такая и зачем ей понадобилось навестить
Маргарет Бреннан. Надо же, она-то решила, что проникнуть в госпиталь будет
непросто, а здесь, похоже, до нее вообще никому нет дела.
Анна нерешительно переступила порог и невольно вздрогнула, услышав, как за
ней громко захлопнулась дверь. Комната, куда она вошла, оказалась крошечной
каморкой, похожей на тюремную камеру. Узкая железная койка, стул, стол - и
больше ничего. Высоко над полом крошечное оконце. Под ним, спиной к двери,