"Артур Мейчен. Белые люди " - читать интересную книгу автора

связь между Грехом с большой буквы и теми действиями, которые принято
называть греховными: убийством, воровством, прелюбодеянием и так далее. Но
связь эта приблизительно такая же, как между алфавитом и изящной
словесностью. Мне кажется, что это разделяемое большинством заблуждение
вызвано тем, что мы всегда рассматривали данную проблему с социальной точки
зрения. Мы полагаем, что если человек творит зло по отношению лично к нам
или к окружающим, то он и сам непременно должен быть очень злым. С
общественной точки зрения все правильно; но разве вы не видите, что Зло в
своей сущности есть нечто сокровенное - страсть, овладевшая отдельной,
индивидуально взятой душой? Обычный убийца сколь бы отпетым он ни был, ни в
коей мере не является грешником в истинном смысле этого слова. Он просто
дикий зверь, от которого нам следует избавиться, чтобы спасти свои
собственные шеи от его ножа. Я бы скорее причислил его к каким-нибудь
хищникам, тиграм например, но не к грешникам.
- По-моему, это звучит немного странно.
- Не думаю. Убийца действует, руководствуясь не положительными, а
отрицательными побуждениями; ему просто не хватает чего-то такого, что
имеется у его жертвы. А настоящее зло, напротив, полностью положительно -
только с другой, темной стороны. Можете мне поверить: грех в истинном
значении этого слова встречается очень редко; вполне возможно, что
действительных грешников еще меньше, чем святых. Бесспорно, ваша точка
зрения идеальна для общества и его практических целей; мы, естественно,
склонны считать, что тот, кто нам очень неприятен, и есть великий грешник!
Когда вам обчистят карманы, это очень неприятно - и вот мы объявляем вора
великим грешником. А на самом деле он попросту неразвитый человек. Конечно,
он не святой, но вполне может быть - и часто бывает - бесконечно лучше тех
тысяч и тысяч "праведников", что ни разу не нарушили ни единой заповеди. Нам
он порядком вредит, я признаю это, и мы правильно делаем, что всякий раз,
как поймаем его, сажаем за решетку, но связь между его преступным,
антиобщественным деянием и настоящим Злом - слабее некуда.
За окном сгущались сумерки. Приятелю, которому Котгрейв был обязан
знакомством с Амброзом, должно быть, приходилось выслушивать монологи
хозяина дома уже не в первый раз, ибо за все время разговора с его лица не
сходила вежливо-снисходительная улыбка, но Котгрейв всерьез начинал
полагать, что Амброз скорее мудрец, чем "чудак".
- А знаете, - сказал он, - все это ужасно интересно. Так вы думаете,
что мы просто не понимаем истинной природы зла?
- Именно так. Мы переоцениваем и в то же самое время недооцениваем зло.
Мы наблюдаем весьма многочисленные нарушения наших общественных "вторичных"
законов, этих совершенно необходимых правил, регламентирующих существование
человеческого сообщества, и ужасаемся тому, как распространены "грех" и
"зло". На самом деле все это чепуха. Возьмем, к примеру, воровство.
Испытываете ли вы реальный ужас при мысли о Робин Гуде, о шотландских
крестьянах семнадцатого века, о разбойниках или, скажем, о современных
основателях фальшивых акционерных обществ? Конечно, нет. Но с другой
стороны, мы недооцениваем зло. Мы придаем такое непомерное значение
"греховности" тех, кто лезет в наши карманы или посягает на наших жен, что
совсем забыли ужас настоящего греха.
- Что же такое настоящий грех? - спросил Котгрейв.
- Я думаю, на ваш вопрос мне следует ответить вопросом. Что бы вы