"Кеннет Макси. Вторжение, которого не было " - читать интересную книгу автора

Ближе к побережью все чаще встречались знаки войны. Кое-где горели
дома. Пару раз нас пытались сбить. Кормовой стрелок непрерывно предупреждал
о приближении вражеских самолетов. Хотя, мне теперь кажется, некоторые из
них в дей ствительности принадлежали "Люфтваффе". Неожиданно для себя мы
обогнали звено Ju.52, тяжело идущих в сторону моря в райо не Хайта. В ту
минуту меня осенило, что мы находимся в центре вторжения. Слева, где
разыгралось сражение, поднимался столб дыма и пыли. Он постепенно
расползался между линией прилива и скалами. Перед нами до самой Франции
через Ла-Манш тяну лись корабли, суда и конвои.
Это была впечатляющая картина. Если можно почувствовать исторический
момент, то мы его почувствовали. Конечно, нам [28] следовало немедленно
направиться домой с отчетом о проделанной работе, но, повинуясь безотчетному
импульсу, мы повернули влево и полетели вдоль побережья. Невозможно было
оторвать взгляд от надвигающейся армады. Первые армейские подразделения уже
высаживались на берег, чтобы соединиться там с воздушно-десант ными
войсками. Мы летели, почти касаясь волн. Кое-кто поднимал вверх головы, но
большинство солдат были слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание. Суда
все прибывали, некоторые из них были охвачены пламенем. Ближе к Лувру мы
заметили вспышки выстрелов. Повернув к Дюнкерку, мы видели залпы орудий воен
ных кораблей. В скалах Кале била тяжелая артиллерия. Казалось, что около
Дувра идет морское сражение. Лежала тяжелая дымовая завеса, суда были
беспорядочно разбросаны по акватории, не оста лось и признаков построения. В
тот момент нас одолевали проти воречивые чувства. Во-первых, ощущение
безопасности - ведь вокруг были наши орудия и бомбардировщики. Во-вторых,
страх, многие и, надо думать, искусные стрелки на судах открывали огонь по
нашему самолету - так или иначе по дороге через Ла-Манш нам досталось. Но,
во всяком случае, это были переживания, не лишенные спортивного азарта".
Пабст вспоминает прошлое и описывает свои чувства, свя занные с
"памятным и историческим моментом": "Конечно, я был взволнован общей
картиной боя и не слишком вникал в страдания сражающихся там внизу. Лишь со
временем до меня, да и до других немцев дошло, какие испытания выпали на
долю этих людей. Мой кузен был убит при наступлении парашютно-десантных
войск, мой брат Вернер тяжело ранен при чудовищ ном избиении у подножья скал
во время высадки. Конечно, все это глубоко личное. Таковы дороги войны. Я с
грустью осознал тогда, что Вернер пострадал не на поле боя, а на море, едва
ступив на берег. Тем летом он впервые в жизни увидел море. И все-таки я не
могу не восхищаться многочисленными победами этого судьбоносного дня".

Появление идеи
Внезапное решение о вторжении Адольф Гитлер - канцлер кейха и
главнокомандующий вооруженными силами вермахта, - принял 21 мая 1940 года.
Это был день эйфории, день, когда для [29] Германии открылись горизонты к
полному господству над Евро пой. Германское оружие одержало еще одну великую
победу. За полторы недели Запад был завоеван. Лишь четыре дня понадоби лось,
чтобы подчинить Голландию. Теперь же победоносная армия стояла у берегов
Ла-Манша. Танки XIX моторизованного корпуса Гейнца Гудериана, прорвав фронт
союзников в Арденнах, прошли с боями более трехсот миль и заняли Аббевиль.
Предстояло решить, куда танки направятся дальше: повернут ли они на
юг - к сердцу Франции, или же на север к Дюнкерку, чтобы окружить
французские и английские войска левого фланга, которые только начали