"Жан Мадоль. Альбигойская драма и судьбы Франции " - читать интересную книгу автора

Гроба Господня. Одновременно можно также отразить наступление
турок-сельджуков, представляющих опасную угрозу для Византийской империи,
восточного оплота христианства. Эта идея возникла у Григория VII <Григорий
VII умер в 1085 г Крестовый поход был предпринят по инициативе Урбана II
(1088-1099).> на другой день после разгрома византийских войск при
Манцикерте <Битва при Манцикерте (1071) - поражение, которое византийские
войска под командованием императора Романа IV Диот ена потерпели от
турок-сельджуков. Открьшо последним дорогу на территории Византийской
империи.>. Первый крестовый поход - общее предприятие всех хрис-
тиан. Это война с исламом, попытка отделить фатимидский Египет от
сельджукской империи. Здесь сталкиваются, как мы видим, самые разные
побуждения. Политика смешана в нем с верой, и рыцари в крестовом походе
обретают одновременно духовные блага и светские бенефиции. Подобная смесь
характерна для такой сложной реалии, какой является христианство само по
себе. Это не то же, что церковь, сообщество чисто духовное, это еще и
совокупность светских властей, раздираемых ссорами и войнами. Это
определенная целостность. Но в понтификат Иннокентия III четвертый крестовый
поход отклоняется против воли папы от своей цели <Имеется в виду захват в
1203 г. города Зары (Задара), принадлежавшего венгерскому королю Беле IV,
врагу Венеции, и захват Константинополя в 1204 г. За этим последовало
создание Латинской империи на земзгах Византии.>, а в части христианского
мира дерзко поднимается антицерковь.
Убийство Пьера де Кастельно стало лишь последней каплей, переполнившей
чашу. Поскольку предупреждения не производили большого впечатления, а
церковь на Юге не могла рассчитывать на содействие светских властей,
следовало изыскать средство принуждения последних. Это означало прибегнуть к
силе, то есть к крестовому походу.
Современных исследователей удивляет необычный характер этого похода,
обращенного не против языческих стран и их правителей, а против христианских
земель и христианских государей, хотя и отлученных от церкви. Но людей того
времени, кажется, мало поражала столь существенная в наших глазах разница.
По представлениям той эпохи, для церкви естественно прибегать к мирской
силе, чтобы она помогла восстановить веру там, где та под угрозой и где
законные светские власти отказываются исполнять свой долг. Случалось и так,
что сами власти, вконец обессиленные, призывали на помощь настоящий
крестовый поход. Так поступил, помнится, тридцатью годами ранее отец Раймона
VI, Раймон V <Раймон V призвал на помощь своего шурина Людовика VII.>.
Современные историки не так уж и неправы, потому что позднее церковь очень
дорого заплатила за поддержку, полученную у светских властей. Крестовый
поход Иннокентия III не вносил ничего нового в дела подобного рода. Со
времени превращения Римской империи в христианскую установилось неразрывное
единство между светской и духовной властью; крестовый поход против
альбигойцев - лишь крайность, но отнюдь не новшество.
Можно, конечно, упрекать церковь за то, что она пошла на такой тесный
союз с государством, не разглядев, что он противоречит самой сущности
христианской веры, являясь средством, к которому не прибегали со времен
принятия христианства. Правда, что ни один папа не достиг такого полного
подчинения государства церкви, как Иннокентий III. Он захотел руководить не
только церковью, но и всем христианским миром. Однако правда и то, что,
злоупотребляя своей властью (а в том положении, в тех обстоятельствах, о