"Дэвид Мэдсен. Шкатулка сновидений" - читать интересную книгу автора

- Я заплачу! - прощебетала женщина. - О, мой муж будет потрясен, когда
я расскажу ему, с каким великим человеком я разделила сэндвич!
Разделила?
- Кстати, а кто ваш муж? - спросил я, подумав, что это хороший способ
узнать, кто же она такая. Или даже кто я сам.
Женщина кокетливо хихикнула.
- Какой шутник! - пробормотала она. - Какой шутник! Честное слово,
страшно приятно обнаружить, что у августейшей персоны вроде вас на самом
деле есть чувство юмора!
Затем, слегка понизив голос, она наклонилась ко мне и сказала:
- Могу я попросить вас о небольшой услуге? Я тотчас насторожился.
- Какой именно?
- О, я понимаю, это ужасная дерзость, но для нас это так много значит,
для меня и моего мужа. Он, естественно, придет на ваше выступление, но там
будет такая давка, и вряд ли представится возможность...
- Что за услуга?
- Ваш автограф.
Признаюсь, я испытал немалое облегчение. Конечно, я не помнил, кто я
такой, но я всегда мог расписаться "Хендрик" под предлогом дружеского
расположения.
- Несомненно, вы получите мой автограф.
Она испустила тихий вскрик удовольствия; мне он показался почти
сексуальным.
- Вот, - воскликнула она, шаря в одной из своих сумок, - у меня есть
ручка... да, да... о, какая небывалая честь!
- Но на чем мне расписаться?
Она на секунду задумалась, потом, к моему ужасу, вытащила свою левую
грудь и, сжав ее в одной руке, протянула мне.
- Распишитесь здесь! - произнесла она, затаив дыхание. - И я больше
никогда в жизни не приму душ!
Если это была клятва, ее мужу сильно не повезло.
Я подписал грудь, украсив букву "р" длинным завитком, идущим вокруг
толстого коричневого соска. Она дрожала, и трепетала, и смеялась, и, после
долгого запихивания и засовывания, умудрилась-таки спрятать грудь обратно в
чрезвычайно узкое платье.
- До встречи сегодня вечером! - пропела она, вставая и собирая свои
пакеты.
- Жду не дождусь, - пробормотал я, глядя, как дамочка ковыляет через
площадь.
Вернувшись в замок Флюхштайн, я отыскал на втором этаже библиотеку и
начал бродить среди полок в вялых попытках найти что-нибудь - хоть
что-нибудь! - о йодле. Мысль о том, чего ждали от одного из ведущих мировых
специалистов, преследовала меня все утро, точно весьма мерзкий задник в не
менее тошнотворной пьесе, написанной душевнобольным автором с анархистскими
замашками. Интересно, сколько человек соберется? Возможно ли, чтобы среди
них оказались другие эксперты по йодлю - менее выдающиеся, чем я? О чем,
пропади все пропадом, мне говорить? То, что мое выступление необходимо
сопроводить наглядной демонстрацией, сильно ухудшало дело, потому что, если
я еще мог наплести про пение йодлем что-то, имеющее к нему весьма отдаленное
отношение, спеть у меня не выйдет. Я окажусь мошенником или, понял я,