"Дэвид Мэдсен. Шкатулка сновидений" - читать интересную книгу автора

холодея от страха, даже обманщиком, что гораздо ужасней. Кроме того, что бы
я ни наплел, это предназначалось не только для специально приглашенной
аудитории, но и для Адельмы, графской дочери, страдающей тягой к
психосексуальным блужданиям. Была ли очаровательная девушка с упругими
грудями, читающая об истории кириллицы, Адельмой? При других обстоятельствах
я бы надеялся на это. Только, так как Адельме исполнилось всего тринадцать,
несмотря на ее "завораживающую сексуальную историю", о которой упомянул
граф, это казалось маловероятным.
Библиотека оказалась большой и основательной, однако я заметил, что
книги покрыты тонким слоем пыли - вряд ли к ним часто прикасались. По
крайней мере, не граф Вильгельм, которого я счел мещанином и невеждой.
Тусклые полуденные лучи сочились сквозь высокое окно со средником,
высвечивая пляшущие, сверкающие пылинки на поверхности большого стола
красного дерева, стоящего на буро-коричневом ковре в центре комнаты. Стол
украшала маленькая зеленая лампа.
Коллекция книг у графа была весьма разношерстная, если не сказать
больше; хотя, возможно, он покупал книги ярдами, как зачастую делают
претенциозные богачи со скудными литературными познаниями.
Двигаясь от полки к полке, постепенно освобождая сознание от живого
трупа Матильды Димкинс, мыслей о вечернем выступлении на тему пения йодлем и
того - возможно, наиболее ужасного - факта, что я ничего о себе не помню, я
поддался расслабляющему действию водянистого света и выдержанной тишины. Я
просто сосредоточился - наверное, это слишком сильное и определенное слово -
на книгах.
Здесь были музыка, история, искусство, языки, литература и поэзия:
Эуленбургское издание партитур Майнца, Риккорди Миланского и Ширмера,
включая большинство опер Верди и Вагнера и песенный цикл Малера[31];
документированная история Европы и Америки, обильно иллюстрированные
художественные энциклопедии, "Великие картины Ренессанса" Дж. Ф. Кройцманна,
собрание монографий Марии Бэк об Эль Греко и Веласкесе; полные собрания
сочинений Шекспира, Гете, Виктора Гюго, Золя и Томаса Манна. Здесь были
представлены все основные разделы науки, с легким уклоном в математику.
Здесь также были психология - я заметил почти все книги Фрейда, но очень
мало Юнга - и философия, теология, сравнительная религия, эзотерика и даже
откровенный оккультизм: "Теория и практика древней алхимической магии" Макса
Гильбера, несколько томов Виченцо Лабеллио-Шмидта с весьма дурной репутацией
и Флоссмановский "Алхимический свод". Дальше я увидел биографии,
автобиографии, поваренные книги, спорт - с явным предпочтением охоты и
стрельбы - и совершенно неуместную здесь подборку журналов "Сделай сам". Я с
улыбкой провел пальцами по корешку "Помощника в работе по дереву" некоего
Тоби Снаббла, и в воздух поднялись струйки пыли.
Однако, я перестал улыбаться, подумав о том, что, хотя авторы и
произведения мне знакомы, я не помню, чтобы когда-либо читал их. Почему?
Очевидно, я любил читать, иначе все эти книги ничего не говорили бы мне.
Быть может, у меня самого была небольшая коллекция книг? Как получилось, что
я близко знаком с именами Вагнера, Шекспира и Веласкеса - но не знаю своего
собственного? Кроме того, я так ничего и не нашел про пение йодлем. Только,
не успел я возобновить свои беспорядочные поиски, дверь библиотеки
распахнулась, и на пороге возник граф Вильгельм. Его лицо пылало. Я тут же
подумал, что он пил.