"Нагиб Махфуз. Да осчастливит Аллах твой вечер! " - читать интересную книгу автора

- Если каким-то чудом и появится жених, то что я за них смогу ему
дать? - спросил я насмешливо.
Мать вздохнула и ничего не ответила. Я повысил голос:
- А я? Чем я виноват?!
- Уходи, женись и предоставь нас нашей судьбе, - сказала она
раздраженно.
- Я даже этого не могу сделать! - воскликнул я с горечью.

Дом несчастий, который я с каждым днем ненавижу все сильнее. Все те же
лица, все те же лишения. Будет ли у этой жизни когда-нибудь конец? Фикрия
раздражительна, Зейнаб эгоистична. Они не покидают дома из-за того, что злы
на весь мир, что в их гардеробе нет приличной одежды. Между тем война
продолжается, цены растут, тревоги множатся. Я говорю матери:
- Главная наша беда в том, что мы слишком многое себе позволяем. Мы
должны быть крайне осмотрительными в расходах.
- Я делаю все, что в моих силах.
- Отец, да простит его Аллах, не позаботился о будущем!
Как обычно, она встала на его защиту:
- Он был не в состоянии сделать больше того, что сделал.
- Он транжирил деньги, слишком меня баловал и тем самым испортил мне
жизнь!
- И ты его упрекаешь за то, что он любил тебя больше всего на свете?!
- Он поступил бы разумней, если бы экономил деньги, чтобы выдать замуж
своих дочерей.
- Отец намеревался откладывать для этого часть своей пенсии.
Однажды мой начальник позвал меня к телефону. До меня донесся голос, от
которого бурно забилось сердце. Да это Маляк, моя любимая! Она назначила мне
встречу в предвечернее время на улице Дворцов. Мы встретились, когда в моем
сердце уже угасла последняя искра надежды, после целого года мучительно
долгой разлуки. Передо мной снова ее прекрасное лицо, прелестный стан.
Смущаясь и стыдясь, она сказала:
- Ты, конечно, меня забыл!
Мы пошли вместе.
- Я никогда не думал, что все так кончится, - произнес я.
- Всякий раз, когда мне делали предложение, я отказывала, но как жить
дальше?
- Я виноват перед тобой, Маляк.
- Значит, никакой надежды?
- Если не будет еще хуже!
Она сникла.
- Было бы нехорошо обманывать тебя, - произнес я.
Мы шли молча, словно на похоронах, пока не очутились на площади, где
расположена французская больница.
- Я сделаю то, что ты мне укажешь, - пролепетала она.
- Как я могу тебе указывать. Теперь мне остается только винить себя за
твои загубленные годы.
Быстро надвигавшаяся темнота давила своей тяжестью, ее не мог рассеять
свет уличных фонарей, окрашенных в синий цвет, как того требовали инструкции
противовоздушной обороны. Мы должны были расстаться, не доходя до
аль-Аббасии. Окончательное расставание, которое унесет с собой все! Мы