"Нагиб Махфуз. Да осчастливит Аллах твой вечер! " - читать интересную книгу автора

Почему я оказался сегодня одиноким пенсионером, чьи единственные друзья и
собеседники - радио, телевизор и тягостные воспоминания? Вновь и вновь
завязывается бесконечный диалог между мною и моими родными. Я говорю им:
"Если бы не вы, то я был бы иным". А они отвечают мне: "Если б не судьба, то
все мы были бы иными". Сердиться ли мне или поддаться чувству жалости,
милосердия? В конце концов проклинать следует только судьбу.

После полудня меня, уставшего от жары, потянуло в кафе. Куда угодно,
только бы не сидеть в этой ужасной, как тюрьма, квартире! Из прежних
знакомых у меня никого. Одни умерли, а тех немногих, что остались, жизнь
разбросала по всему городу. Дорога между улицей Абу Хода и кафе "Успех" на
площади Армии приобрела вполне современный вид: разбитые тротуары, бурлящий
людской поток, ужасающий рев, следующие одна за другой впритык машины
всевозможных марок, пыль столбом. О былой красоте, умиротворенности и
всепоглощающей тишине теперь можно только мечтать. Я нахожу Хамаду
ат-Тартуши на его обычном месте - за столиком на площадке возле кафе, где он
меня уже поджидает.
Он вышел на пенсию пятью годами раньше меня. Нашему знакомству
способствовали преклонный возраст и одиночество. Его старость сразу заметна
по морщинам, в чертах лица и голосе, он выглядит старше своих лет. Голова
его бела как снег, брови опущены на веки, будто жесткая проволока, взгляд -
потухший, и вместе с тем это очень общительный и веселый человек. Он одинок
в том смысле, что у него нет друзей. Однако у него есть семья: преуспевающие
сыновья служат в разных министерствах, с ним же в его доме на улице аш-Шарфа
живет сейчас только жена.
При виде меня ат-Тартуши расплылся в улыбке, обнажив беззубые десны, и
прошамкал:
- Привет. С первым днем пенсионной жизни! Да продлит Аллах твои годы.
- Что и говорить, тоскливо, - ответил я ему смиренно.
- По правде, на меня это подействовало сильнее.
- Каждодневные заботы не позволяют предаваться романтическим чувствам.
Он махнул задубевшей морщинистой рукой:
- Ты прав, старина Халим. Как-никак пенсия меньше зарплаты.
- Мне и зарплаты не хватало. А от тех, кто живет на пенсию, до жертв
голода в Эфиопии - один-два шага.
Он беззвучно рассмеялся и, переменив тон, предложил:
- Может, попросить нарды?
- Времени у нас теперь сколько угодно, - отвечал я без особого
воодушевления.
- Одиночество, вот твоя главная проблема, - произнес он с чувством.
- Да, работа в министерстве отняла полжизни.
- Послушай моего совета: как можно меньше сиди дома.
- Одиночество не только дома, оно и здесь, - сказал я задумчиво, ткнув
себя в грудь.
- Ты, я вижу, не расстаешься со своей старой мечтой о женитьбе, -
проговорил он улыбаясь.
- А разве возможность уже упущена? - спросил я с грустью.
- Наши возможности в руках всевышнего, но хватит ли у тебя пороху?
- Все сходятся на том, что я намного здоровее своих сверстников, -
отвечал я с жаром. - Иногда мне даже кажется, что я вернулся в отрочество.