"Э.Махмудов. Беспощадный судья (сборник "Эти удивительные звезды")" - читать интересную книгу автора

подходящих вариантов. Что-нибудь вроде: "3амечзтелыюе произведение", "Вклад
в литературу" или бо" лее скромное, но не менее приятное: "Срочно в набор".
Я не поверил глазам. "Ненавижу подхалимов". Надел очки, снял, снопа
надел- Разумеется, мы все ненавидим подхалимов.
Я сам писал об этом. И недавно подробно излагал свои взгляды
редактору, который охотно напечатал мою статью о насущных проблемах
Метагалактики... Но никто - слышите, никто! - не осмеливался так бестактно
и грубо...
Перед глазами завертелись, переливаясь, черные круги.
Сплошная черная пелена. Схватившись за стену, я сделал усилие и
удержался на ногах. Подумать, какой-то кусок железа!
Вы, конечно, представляете, в каком настроении я вернулся домой.
Помнится, один наивный ученый писал, что со временем человек уступит
машине. Во всяком случае не я. Короче, пришлось снова взяться за повесть.
Особенно Гулкие фразы о значении техники я убрал. Добавил двух очень
положительных героев. Искусно вплел в диалог отрывки из нескольких толстых
научных книг. Как это делается, вы знаете. К примеру: "Здравствуйте.
Благодарю, неплохо. Кстати, о гравитации. Еще Исаак Ньютон.,.".
Не прошло и месяца, как я постучал в дверь журнала "Кибернетик". Не
буду отнимать ваше время, описывая выражение лица редактора. В общем, он
вложил рукопись в машину.
Прошло восемь минут. На столе редактора загорелась красная лампочка.
- Красная? Что-то новое, - подумал я вслух. Мне никто не ответил - в
этот момент редактор вышел.
Донесся гул. Я поднялся и, бесшумно ступая, пошел к машине. Из нее
тонкими струйками поднимался дым. Еще издали я ощутил запах гари.
Ясно, какая-то штука перегорела, и машина вышла из строя. Я подумал об
этом с удовольствием. Час возмездия настал. Беспощадный судья, который
доставил мне столько неприятностей, сам нуждался в помощи.
Теперь машину будут ремонтировать. На это уйдет не меньше двух-трех
месяцев. За то время... Бог милостив, с людьми всегда можно договориться.
Внезапно я услышал знакомый стук. Из машины медленно выползала узкая
телеграфная лента: "Пепел сожженных рукописей обратно не возвращается".