"Артур Ллевелин Мэйчен. Белый народ" - читать интересную книгу автора

скорее трюизм, чем парадокс, не так ли? Ваше удивление по поводу моего
замечания - следствие того, что вы не осознаете, что такое грех. Да, имеется
своего рода связь между Грехом с заглавной буквой, и действиями, которые
обычно называются греховными: убийством, воровством, прелюбодеянием и т. д.
Почти такая же связь, что имеется между букварем и беллетристикой. Но я
верю, что это неправильное представление - оно почти универсально -
происходит в основном от нашего взгляда на этот вопрос сквозь социальные
очки. Мы полагаем, что человек, совершающий зло по отношению к нам и своим
соседям, должен быть очень плохим. Таков он с социальной точки зрения; но
разве вы не можете представить того, что Дьявол в его сущности является
исключительным уделом и страстью лишь уединенной, индивидуалистичной души?
Действительно, среднестатистический убийца - в качестве только убийцы -
никоим образом не означает грешника в истинном смысле этого слова. Он -
просто дикий зверь, от которого мы должны избавиться, чтобы сохранить
собственные шеи от его ножа. Его следует классифицировать скорее как тигра,
нежели грешника".
"Это кажется несколько странным".
"По-моему, нет. Убийца убивает не от положительных качеств, а от
отрицательных; у него отсутствует кое-что, чем обладают нормальные люди.
Дьявол, разумеется, полностью "положителен" - только его позитивность
находится на неправильной стороне. Вы можете поверить мне, что грех в
исконном, присущем ему смысле, является очень редким; вероятно, было намного
меньше грешников, нежели святых. Да, ваша точка зрения очень хороша для
практических, социальных целей; мы, естественно, ощущаем склонность думать,
что лицо, причиняющее нам неприятности, должно быть очень значительным
грешником! Очень досадно обнаружить свой карман опустошенным, и мы
объявляем, что вор - очень большой грешник. По правде говоря, он - просто
невоспитанный человек. Конечно, он не может быть святым; но он может быть, и
часто таковым и является - бесконечно лучшим созданием, чем тысячи тех, кто
никогда не нарушал отдельные законы. Я допускаю, что он служит нам большой
помехой, и если мы захватываем его, то вполне надлежащим образом наказываем.
Но между его неприятным асоциальным действием и злом имеется чрезвычайно
слабая связь".
Становилось поздно. Джентльмен, который привел Котгрейва, вероятно, уже
слышал все это прежде, так как он воспринимал их разговор с мягкой и
благоразумной улыбкой. Но Котгрейв начал думать, что его новый знакомый из
"сумасшедшего" превращается в мудреца.
"Вы знаете, - сказал он, - вы меня чрезвычайно заинтересовали. По вашим
словам получается, что мы не понимаем реальную природу зла?"
"Нет, я не думаю, что мы не понимаем этого. Мы переоцениваем зло, и в
то же время недооцениваем его. Мы берем наиболее многочисленные нарушения
наших социальных установок - самых необходимых и очень важных правил,
которые сохраняют человеческое общество в целости, - и нас пугает
распространенность "греха" и "зла". Но, в действительности, это ерунда.
Возьмем, например, воровство. Испытываете ли вы какой-либо ужас при мысли о
Робин Гуде, разбойниках с шотландских холмов семнадцатого столетия или
современных дельцах?
С другой стороны, мы недооцениваем зло. Мы придаем такое огромное
значение "греху", когда кто-то влезает в наши карманы (или к нашим женам),
что совершенно забываем ужасность истинного греха".