"Артур Ллевелин Мэйчен. Белый народ" - читать интересную книгу автора

"Мне жаль говорить об этом, - заметил Котгрейв, - но я посвятил очень
немного времени богословию. В самом деле, я часто задавался вопросом, почему
главные богословы требовали название Наука Наук для их учения. Начиная с
"теологических" книг, которые я изучал, я всегда, кажется, интересовался
лишь незначительными и очевидными благочестиями или историей Царей Израиля и
Иудеи. Впрочем, даже на лекциях я не очень внимательно слушал об этих
Царях".
Амброз усмехнулся.
"Нам следует попытаться избежать теологического обсуждения, - сказал
он. - Я чувствую, что вы были бы сильным спорщиком в этой области. Но,
возможно, даты жизни этих Царей столь значимы для теологии, как гвозди с
широкой шляпкой, что использовал этот убийца-рудокоп, для понимания природы
зла".
"Тогда возвратимся к нашей главной теме. Как вы думаете, является ли
грех темной тайной?"
"Да. Это - адское чудо, в то время как святость божественна. Время от
времени оно поднимается до такого уровня, что мы полностью оказываемся не в
состоянии подозревать о его существовании; тогда выражение зла подобно
звучанию больших педальных труб оргaна - настолько низкое, что мы не можем
его услышать. В других случаях грех может скрываться в убежище безумия или
просто в странностях. Но вы никогда не должны путать это с обычным
социальным отклонением. Помните, как Апостол, говоря о "другой стороне",
проводит различие между "благотворительным" действием и милосердием. Можно
раздать все богатства нищим, и все же остаться лишенным милосердия. Так что
запомните: можно избегать любого вида преступления и все же быть грешником".
"Ваши рассуждения кажутся мне очень странными, - сказал Котгрейв, - но,
признаюсь, они нравятся мне. Я полагаю, что можно справедливо вывести из
вашего утверждения заключение, что реальный грешник, вполне вероятно, мог бы
выглядеть в глазах наблюдателя как безобидная персона?"
"Конечно, потому что истинное зло не имеет никакого отношения к
общественной жизни или социальным законам, а если и имеет, то лишь случайно
и эпизодически. Это одинокая страсть души - или страсть одинокой души - как
вам угодно. Если мы случайно осознаем зло и ухватим его значение в полной
мере, то, действительно, это наполнит нас ужасом и страхом. Но это чувство
очень отличается от страха и отвращения, с которым мы рассматриваем
уголовного преступника, так как те чувства в значительной степени или
полностью основаны на его деянии, которое мы испытываем на собственной шкуре
или кошельке. Мы ненавидим убийство, потому что знаем, что быть убитым или
знать, что убит кто- то из наших знакомых - это крайне неприятное чувство.
Таким же образом, но с "другой стороны", мы соприкасаемся со святыми, но мы
и наши друзья не "любим" их. Вы можете убедить себя, что "наслаждались" бы
обществом святого Павла? Думаете ли вы, что "поладили" бы с сэром Галахедом?
Так обстоит дело и с грешниками, и со святыми. Если вы встретили очень
злого человека, и распознали в нем это зло, он, без сомнения, вызвал бы у
вас ужасом и страхом. Но нет никакой причины "ненавидеть" его. Напротив,
вполне возможно, что, если бы вы смогли преуспеть в удалении осознания его
греха из вашего сознания, вы смогли бы найти общество грешника превосходным.
Но вскоре у вас появилась бы причина вернуться назад в ужас. Однако,
насколько это чудовищно! Если бы розы и лилии внезапно запели сейчас, в это
наступающее утро; если бы мебель начала двигаться в процессии, как в