"Норман Мейлер. Нагие и мертвые (Роман про войну)" - читать интересную книгу автора

календаре. Он наблюдал бой с каким-то удовольствием и нисколько не
испугался даже тогда, когда на расстоянии нескольких сот ярдов от судна на
поверхности воды внезапно взорвалась бомба, осветив судно
желтовато-багровым сиянием.
Восхищение Реда прервал Хеннесси.
- Боже мой! Я только теперь вспомнил... - произнес он с тревогой.
- Что? - спросил Ред.
- У меня спасательный пояс не надут.
- Я тебе знаешь что посоветую, - расхохотался Ред, - когда судно пойдет
ко дну, выбери крысу пожирнее, уцепись за нее, и она дотащит тебя до
берега.
- Нет, я серьезно, - продолжал дрожащим от страха голосом Хеннесси. -
Надо надуть пояс.
Он с трудом нашел в темноте резиновую трубку и надул пояс.
Реда это очень развеселило. Хеннесси был просто ребенком.
- Ну, теперь ты готов ко всему? - насмешливо спросил Ред.
- А что, - серьезно ответил Хеннесси, - береженого бег бережет. А если
в судно попадет бомба? Я не собираюсь идти вместе с ним на дно...
Едва видимый на горизонте остров Анопопей медленно проплывал мимо, как
будто это была не земля, а огромный корабль. "Так, так, - лениво
раздумывал Ред, - значит, Хеннесси не хочет идти на дно вместе с судном.
Он, наверное, относится к таким, которые откладывают деньги на женитьбу
еще до того, как найдут себе невесту. Вот что имеешь, если живешь по
правилам".
Ред оперся о поручни и взглянул на воду. Несмотря на малый ход,
казалось, что вода бежит мимо борта очень быстро. Луна скрылась за
облаками, и поверхность моря стала темной и мрачной, а глубина стала
казаться бесконечной. Вокруг судна на расстоянии около пятидесяти ярдов
светился какой-то едва заметный ореол, а дальше была жуткая темень,
настолько плотная, что очертании острова рассмотреть теперь было уже
невозможно. Бежавшая мимо борта вода густо пенилась, в ней образовывались
воронки и водовороты, которые исчезали потом в расходящихся веером волнах.
Реда охватило вдруг чувство горького сострадания к людям - в такие моменты
кажется, что ты понимаешь все, чего не хватает людям. Впервые за многие
годы он вспомнил о том, как, бывало, возвращался в зимние сумерки из шахты
домой. На фоне выпавшего белого снега его фигура выглядела тогда каким-то
грязно-серым комом. Придя домой, он молча садился за ужин, приготовленный
всегда мрачной и нахмуренной матерью. В неуютном пустом доме вечно стоял
какой-то неприятный резкий запах, и каждый человек чувствовал себя в нем
чужим по отношению к другому. За все прошедшие годы Ред ни разу не
вспоминал о своем доме без горечи, а теперь вот при взгляде на воду
впервые почему-то почувствовал жалость к своей почти забытой матери,
братьям и сестрам. Он вспомнил многое, о чем было неприятно и тяжело
вспоминать, разные случаи из своей беспутной жизни, вспомнил, как обокрал
пьяного на лестнице, ведущей в парк Бауэри около Бруклинского моста. Все
это он понял и осознал только теперь, после нудного двухнедельного
пребывания на судне, в ночь, когда стрелки часов неумолимо приближались к
моменту высадки.
Однако это его щемящее чувство сострадания и жалости скоро прошло. Ред
многое понял, но вместе с тем ему было ясно, что ничего изменить нельзя,