"Норман Мейлер. Крутые парни не танцуют " - читать интересную книгу автора

мной, состоит в том, что не только мой дом - ее дом! - но и все прочие дома
на Коммершл-стрит со стороны океана иногда превращаются в корабли:
поднявшаяся вода наполовину затопляет строительные подпорки под ними.

* "Вдовья дорожка" - название бара; раньше "вдовьими дорожками"
назывались огороженные площадки на крышах прибрежных домов, где жены
моряков ожидали своих мужей. - Здесь и далее примеч. пер.

Вчера вода тоже поднялась высоко. Она наступала лениво, точно в
тропиках, но я знал, что море холодное. За манящими окнами полутемного
зала, в его просторном камине пылал огонь, достойный рождественской
открытки, и мой деревянный стул напоминал о скором приходе зимы, поскольку
у него была полочка вроде тех, что сотню лет назад использовались в
библиотеках, - широкая круглая дубовая крышка, которая откидывалась на
шарнирах, позволяя вам сесть, а потом возвращалась на место, дабы служить
подставкой для вашего правого локтя и стакана с выпивкой.
"Вдовья дорожка" была словно создана для меня. Долгими осенними
вечерами я тешил себя фантазией, будто я - один из современных промышленных
магнатов, купивший этот бар ради собственного удовольствия. В большой
ресторан, куда можно было пройти из бара, я заглядывал редко, но этот
уютный зальчик с деревянными панелями на стенах и барменшей за стойкой был
как раз по мне. Наверное, в глубине души я считал, что другим сюда вход
заказан. В ноябре поддерживать эту иллюзию ничего не стоило. По будням
большинство здешних клиентов - почтенные джентльмены из Брустера, Денниса и
Орлинса - в поисках экзотического отдыха пускались в отважное путешествие
за тридцать-сорок миль от своего дома, чтобы поужинать в самом
Провинстауне. Летнее эхо не влияло на нашу дурную репутацию. Все эти
убеленные благородными сединами персонажи - отставные профессора и
удалившиеся от дел сотрудники крупных фирм - в баре не задерживались. Они
шли прямиком в обеденный зал. Кроме того, им было довольно одного взгляда
на мою рабочую куртку, чтобы почувствовать обострение голода. "Нет,
милый, - говорили их жены, - выпьем лучше за столиком в ресторане. Мы так
изголодались!" - "Изголодалась ты, как же", - бормотал я себе под нос.
В эти двадцать четыре дня бар "Вдовьей дорожки" был моей крепостной
башней. Я усаживался у окна, глядел на огонь, следил за тем, как наступает
или отступает вода, и после четырех бурбонов, десятка сигарет и дюжины
крекеров с сыром (мой обед!) начинал казаться себе по меньшей мере раненым
лордом, живущим у моря.
Тоска, жалость к себе и отчаяние компенсируются тем, что благодаря
виски воображение начинает работать с утроенной силой. Не важно, что
алкоголь его скособочивает, - главное, что оно просыпается. В этой комнате
меня бесперебойно снабжала выпивкой покорная девица, у которой я,
несомненно, вызывал ужас, хотя ни разу не сказал ничего более
провокационного, чем "Еще бурбон, пожалуйста". Но поскольку она работала в
баре, я понимал ее страх. Я сам был барменом много лет, и мне была понятна
ее уверенность в том, что я опасен. Слишком уж вежливо я держался. Когда я
сам стоял за стойкой, такие посетители тоже вызывали у меня беспокойство.
Они не доставляют вам никаких хлопот - но только до определенного момента.
Потом они могут разнести все вокруг вдребезги.
Я не причислял себя к этой категории клиентов. Но разве могу я