"Норман Мейлер. Евангелие от Сына Божия" - читать интересную книгу автора

дня, с рассвета дотемна, мы шли по холмам, долинам и пустошам, разделявшим
Назарет и Иерусалим. Однако, когда мне минуло двенадцать, мы туда ходить
перестали.
Дело в том, что в последнее наше паломничество, когда назаретские ессеи
уже выходили из наружных ворот Иерусалима и направлялись домой, я
выскользнул из толпы и побежал обратно к Большому храму. Поскольку обычно
назаретские ребятишки шли не с семьями и держались вместе, мать хватилась
меня не сразу.
Не обнаружив меня ни среди друзей, ни среди родственников, ни среди
соседей, Мария и Иосиф поспешили обратно в Храм. Там, в одном из внутренних
двориков, они меня и нашли - в окружении священников и книжников. К
изумлению моих родителей, я не только держался с учеными людьми вполне
свободно, но и осмеливался вести беседу.
И речи мои - если верить Иосифу и Марии - были речами пророка.
Настоящим чудом.
Позже, после смерти Иосифа, я понял, что должен стать проповедником, и
спросил у матери, что же я говорил тогда, восемнадцать лет назад, возле
Храма. Но она отвечала только, что слова мои были святы и она не может их
повторить, как не может упоминать имя Господа всуе. Однако ее отказ
подстегнул мою память. Я все вспомнил и обрадовался собственной мудрости.
Что же я тогда говорил? Речи мои были не столько святы, сколько сложны
для понимания. В те времена мудрецы в синагоге частенько вели затейливые
споры о Слове. Всегда ли Слово было Словом Божиим?
Спустя много лет Иоанн начнет свое евангелие так: "В начале было Слово.
И было Слово - Бог". Но это потом, через много лет после моего ухода. Когда
же мне было двенадцать, вопрос был еще открыт. Сотворил ли Бог нашу плоть
наподобие плоти других своих тварей или создал нас единым Словом?
Помню, я поведал этим старым и ученым людям, что Слово вначале жило в
воде. Холодным зимним утром дыхание, которое выносит изо рта нашу речь,
похоже на облако, а облака - сказал я тогда - чреваты дождем. Потому-то
Слово и живет в воде нашего дыхания. Потому-то все мы и принадлежим Богу.
Ибо все воды, как мы знаем, принадлежат Ему, пусть даже все они текут в
море.
В тот час священники сказали моей матери:
- Никогда не слышали мы столь мудрых речей из столь юных уст.
Эта похвала, вероятно, и подвигнула Иосифа рассказать мне по дороге
домой историю моего рождения. Я же вспоминаю сейчас, как все это
всколыхнулось в моей памяти, когда мне шел тридцатый год. Я молился на
похоронах Иосифа, а перед глазами стояло его лицо, страдальческое и
обреченное, в ту минуту, когда он признался, что он мне не отец.

4

Иосиф овдовел задолго до моего рождения. Он был на много лет старше
моей матери, но предложил ей руку, оговорив как истинный ессей, что намерен
уважать разницу в их возрасте и сперва станет ее опекуном, а уж потом мужем.
Она согласилась. И Иосиф ждал.
Но однажды ночью в спальню Марии проник архангел Гавриил. Как она позже
рассказала Иосифу, он произнес: "С тобою Бог. На тебя - из всех женщин - пал
выбор Божий".