"Иван Иванович Макаров "Рейд "Черного жука" " - читать интересную книгу автора

- Ананий, бери, дура-мама, адскую машину.
Из толпы, мягко приседая при ходьбе, выдвигается угрюмый Киряк и берет
телефон.
- Соображаешь? - спрашиваю я.
- Как не соображать, - отвечает Ананий и вновь скрывается в толпе.
- Ананий - адская машина! - весело кричит ему вслед дядя Паша Алаверды.
Люди натянуто и нерешительно смеются.
Хозяин и его люди смотрят на нас с испугом и изумлением. Несколько дней
назад Артемий договорился с ним, что все спрятанное - контрабанда, в которой
якобы принимают участие "видные люди". Артемий и сам простодушно верит, что
он обманул хозяина. Но я знаю другое. Китайца, хозяина тридцати бакалеек,
Артемию не обмануть. Тем не менее Артемий кричит хозяину:
- Говорил тебе, загогулина кривая, что купеза шанговый приедет за
товаром.
День приходит к концу. В багровой натуге солнце уходит за сопки. Я
слышу, вернее, я чувствую, далекие и холодные всплески Гана.
Все окружающее человек воспринимает в зависимости от своего настроения.
Мне чудится, что темные воды Гана неслышно плачут и лишь изредка, не сдержав
своей лютой тоски, всхлипывают.
И кажется, никто больше, кроме мутного разлива печальной реки, не
плачет обо мне, о нас.
Ко мне подходит харбинский гимназист-поэт: эта глиста понял мое
настроение. Обращаясь ко мне, он говорит декламаторски:
- А вдали, чуть слышно, молится река...
Я не замечаю его и говорю Артемию:
- Возьми в передке томсон и диски.
Потом прыгаю на лошадь.
Андрей-Фиалка понял это как сигнал.
Он собирает всех людей с бакалейки и усаживает их на нары. С лошади я
вижу в окно, как хозяин пытается что-то сказать ему на ухо, но Андрей
неумолим.
Я выстраиваю людей и командую:
- По коням!
Звук команды будит во мне боевую бодрость.
Я кричу цыгану:
- Иди к Андрею!
Цыган понял меня. Он уходит в фанзу и на ходу вкладывает в томсон диск
с патронами. Там раздается какой-то визг, потом плач ребенка, и затем я
слышу, как цыган говорит Андрею-Фиалке:
- Ребеночка зачем?.. а? Ребеночка зачем?..
Потом затрещали сливающиеся выстрелы. Снова я тихо подъезжаю к окну. В
нем темно. Слышится только плач ребенка. Цыган зажег лампу, поднял с полу
ребенка и, неумело закутав его в какое-то тряпье, зажал этот живой сверток
под мышкой.
Андрей-Фиалка "проверяет". Толстый хозяин в предсмертной судороге
дрыгает кривыми ногами. Андрей наносит ему несколько ударов в живот, под
ложечку.
Андрей смотрит китайцу в лицо, потом слюнит указательный палец и тычет
китайцу в глаз. Я знаю это вернейшее средство "убедиться". Если глаз под
сырым пальцем не даст реакции, не моргнет, значит - кончено.