"Эд Макбейн. Толкач" - читать интересную книгу автора

Катаньо закрылась, и мистер Эрнандес снова переехал с семьей в Ла-Перлу,
где Анибал и провел первые годы своей жизни. Матери его тогда было двадцать
три. Морщинки вокруг глаз появлялись уже не только от смеха. Мистеру
Эрнандесу снова посчастливилось найти работу в Катаньо, семья в очередной
раз поехала туда со всем своим скудным скарбом, на сей раз надеясь, что
навсегда.
Работа оказалась постоянной. Много лет все шло хорошо: мистер Эрнандес
считал свою жену самой красивой женщиной на свете, она отвечала ему пылкой
любовью, дети - Анибал и Мария - росли.
Когда его все же уволили, миссис Эрнандес предложила уехать с острова
на материк, в город. Денег на один авиабилет у них хватило. Захватив с
собой жареную курицу и армейский плащ - по слухам, в городе было холоднее,
чем в Пуэрто-Рико, - мистер Эрнандес улетел.
Со временем он нашел работу в порту и послал за миссис Эрнандес и
одним ребенком. Она взяла с собой Марию, потому что девочке, по ее мнению,
нельзя оставаться без матери. Анибала поручили заботам бабушки. Три с
половиной года спустя он воссоединился с семьей.
А еще полгода спустя его тело нашли в подвальной комнате жилого дома.
По лицу миссис Эрнандес бежали слезы, она еще раз горестно и
безнадежно вздохнула. Клингу хотелось только одного - убежать из квартиры,
в которую прокралась смерть.
- Мария, - проговорила она сквозь рыдания, - Мария приучила его.
- Ваша дочь? - спросил недоверчиво Клинг.
- Моя дочь, да, моя дочь. Оба они наркоманы. Они...
Слезы мешали ей говорить. Полицейские ждали.
- Ничего не понимаю, - наконец сказала она. - У меня хороший муж. Он
работает всю свою жизнь. Он и сейчас, когда мы говорим, тоже работает. А
что я плохого сделала? Разве я учила дурному своих детей? Я учила их ходить
в церковь, я учила их верить в Бога, я учила их уважать родителей. - Потом
добавила с гордостью:
- Мои дети говорили по-английски лучше всех в barrio <Местечко,
поселение (исп.).>. Я хотела сделать их американцами... Американцами. - Она
покачала головой. - Город дал нам много. Работу для мужа. Чистый дом. Но
город одной рукой дает, а другой берет. Все это, сеньоры, - чистую ванну,
телевизор в гостиной - я отдам, чтобы вернуть то время, когда мои дети
играли в тени форта.
Она прикусила губу. Почти до крови, как показалось Карелле. Потом
выпрямилась на стуле и продолжала.
- Город, - произнесла она медленно, - принял нас. Как равных? Не
совсем, но это я могу понять. Мы новички, мы чужие. Так ведь всегда бывает
с новыми людьми, верно? Даже если они хорошие. Они плохие просто потому,
что новички. Но это можно простить. Это можно простить, потому что у тебя
есть друзья и родственники, а в субботние вечера здесь совсем как на
острове - люди смеются и играют на гитарах. По воскресеньям ты идешь в
церковь, здороваешься на улице с соседями, и тебе хорошо, очень хорошо, и
ты почти все можешь простить. Ты чувствуешь благодарность. Почти за все. Но
ты не можешь благодарить город за то, что он сделал с твоими детьми. За
наркотики. Ведь я помню, хорошо помню мою доченьку с молодыми грудями,
чистыми ногами и счастливыми глазами, пока эти... эти bastardos <Ублюдки
(исп.).>, эти chulos <Наглецы (исп.).> не забрали ее у меня. А теперь вот