"Алекс Макдуф. Хозяин Океана ("Конан: Ключи Океана" #1) " - читать интересную книгу автора

первый советник был прав. Норонья действительно были славным и благородным
семейством, выдвинувшим немало государственных мужей. Но чтобы вот так
пыжиться и кичиться заслугами предков, это уж было слишком!
Впрочем, возможно, именно такой первый советник и был необходим
Кордаве. Королевские решения должны быть неоспоримыми. Оспорить что-либо у
графа Норонья было делом гибельным и невозможным. Служение трону граф
почитал за свою первейшую обязанность и исполнял ее неукоснительно.
В этом было главное и, пожалуй, последнее его положительное качество.
Своим необъявленным походом в защиту добродетели и непогрешимости граф
надоел всем настолько, что некоторые попросту видеть его не могли и
переставали являться ко двору, а другие лишь в пику Норонья преступали все
дозволенные границы. Этим и пользовался Фердруго.
Он научился ловко управлять симпатиями графа и натравливал его на
неугодных, дабы отвадить их от двора или собрать порочащие сведения.
Неизвестно, знал ли об этом сам Норонья. Так или иначе, на ограниченном
пространстве корабля сей муж успел опротиветь всем.
Конан не зря назвал графа сухопутной крысой. Первый советник самой
морской страны ни разу не плавал дальше, нежели по Черной реке от своего
дома до королевского дворца, да и то когда этого требовал протокол. Норонья
не любил моря. Как это так - важный граф будет путешествовать по ненадежной
зыбкой хляби и выплясывать на шаткой палубе как какой-нибудь презренный
циркач, в то время как истинному Норонья подобает шествовать и выступать! И
что будет делать истинный Норонья на корабле, где есть матросы, кои, как
известно, все сплошь суть пьяницы, развратники и висельники едва ли не
худшие, чем придворные?
В первый же день налетевшего ненастья Норонья, превозмогая ураганный
ветер, выбрался на палубу. Оскальзываясь на мокрых досках настила, он с
трудом доковылял до мачты и принялся высказывать что-то трудившимся здесь
морякам. Уразумев наконец, что по причине ветра и шума волн матросы не
слышат ни слова, он вцепился в гик, дабы показать, как следует обращаться с
ним, чтобы это выглядело достойно, благообразно и не посрамило чести
Зингары. Очевидно, в тихую погоду все смотрелось бы крайне трогательно, но
теперь граф откровенно мешал и, чего доброго, мог быть пришиблен тяжелым
гиковым бревном. Боцману Серхио, пришлось очень нелюбезно оторвать графа от
мачты и водворить обратно вниз. Благодарение богам, Норонья не успел достичь
штурвального колеса.
На внутренней палубе Норонья не унялся и продолжал рассказывать всем о
том, как следует вести себя во время шторма. Палуба была, как водится,
общая, и спастись в каюте возможности не было. Единственным средством
укрыться от посторонних взглядов служили занавески и ширмы, изготовленные
наскоро из бывших шатровых полотнищ. Граф, к сожалению, владел мощным,
хорошо поставленным густым баритоном, которым хорошо было вещать толпе с
высокой башни в стене дворца Фердруго, но не разглагольствовать в довольно
низком и гулком помещении.
На корабле находились придворные из всех вступавших в договор
королевств, в том числе и дамы. Молчание зингарцев еще можно было
обосновать, они боялись всесильного первого советника. Аргосцы морщились
брезгливо, посмеивались, но тоже молчали - косились на аквилонцев. Последние
вопросительно взирали на Хорсу, как на доверенное лицо короля. Гандер
сохранял каменное выражение лица, а Конан пока и вовсе был не у дел. Даже