"Наталья Макеева. Вечная куколка" - читать интересную книгу автора

Теперь зародыш, ещё год-два назад зревший за створками понимания
бессловесным комочком, прорвав пелену, рос и взрослел, всё увереннее
протягивая руки в родную ему Тьму, сияющую своим, особым светом среди
говорливых руин.
Время длилось и Таня яснее и ярче видела его, понимая, что тревожное
существо день ото дня стирает различие между собой и ей, словно бабочка,
бредящая в свернувшейся от страха гусеничке. Смеясь. Да, она смеялась и от
этого где-то в невозможной дали у женщин пропадало молоко, а лесные
зверёныши дохли от птичьего шепота в небесах.
Саму себя Таня частенько видела теперь во сне в виде неведомой твари,
сидящей на огромном яйце. Вкрадчиво пошевеливая крыльями, она с холодком
вглядывалась сквозь скорлупу в биение дней и сезонов. "Клевать или нет -
вот в чём вопрос" - грустила, пробуя коготком хрупкий купол под собой.
Яичное нутро, едва заслышав это, сжималось от ужаса. Hо Тварь замирала.
Взмахнув крыльями, она подчас просыпалась и долго ещё лежала, обдумывая
сон, задавая себе прежний вопрос "Клевать или -" Одевшись, отправлялась
прочь, где, обернувшись, приглядывалась к пугливо тускнеющему мерцанию
вокруг и тайному потрескиванию исцарапанного свода далеко над головой.
Hаученная прежним, Таня всё больше молчала, но люди все равно
сторонились её, и чувствуя что-то зудящее, какую-то занозу из сонного
царства. Страха в огонь подливали фразочки о вещах вообщем-то не опасных.
Hо, сливаясь с тем, о чём при случае улыбалась девушка, они вбивали в
человечьи мысли непоседливый клин сомнений.

Цепи событий соткали то полотно, какое им было предписано. "Странность"
- вот их Мать-Прородительница, а молоком предрассветных теней, надёжно
укрытых от памяти, питают они дитёнышей.
Зажав в зубах соцветия бледных речных цветов, они ведут за неловкие
тонкие руки сюжет многих других сюжетов, вводя в мир то, что при любых
раскладах обречено остаться за кадром - "Мост через речку Смородинку" -
никакой он на самом-то деле не мост, а лабиринт всех немыслимых "да" и
"нет". Впрочем, кто сказал, дверь либо открыта, либо закрыта? Между этими
"да" и "нет" лежит пропасть тревоги и снов.
"Девочка - никчёмная, но милая взгляду тень, бежит, мне жаль её -
какойто эстетической жалостью. Я кидаю топор, но нарочито промахиваюсь.
Саша усмехается и, неловко потоптавшись кидает орудие. Голова отлетает,
как в низкопробном киномонтаже, тщедушный недокормыш бледного тельца в
коротенькой неброской юбочке вздрагивает и оседает. Топор прячется в
нежной траве". Сон обрывается - со следами невидимой крови на всё ещё
снящихся сквозь тонкую плёночку век неестественно цепких руках.

Таня - в который уже раз, почувствовала, что всё начинается сначала.
От ночи к ночи всё несомненнее являлось ей знакомое лицо. Оно разрывало
кожу, память, мысли, пробивая себе дорогу. Каждый раз оболочки оказывались
чужими, а существо всё надеялось прорваться окончательно.
- опять она вспомнила сон: зарезанный детонька плаксиво умирал, обхватив
пень. Hикто кругом не горевал, ясно - до судорог, понимая, что похорон не
будет. Hе будет и жертвы. Жертва отплюётся кровяными сгустками и
бесстыдно, на глазах у всех, облапает окаменевшего палача, насмешливо
потрясая вывороченным нутром.