"Наталья Макеева. Без лица" - читать интересную книгу автора

радостях так расписался - даже лешему страшно стало. А лешица от мужниных
рисунков вся сияла и извивалась.

Слушая голосок наткиного ребёночка, задумывались молодые о многом. Он -
безликий расписной, она - из леших, что же за чудище у них народится?
Hаткин-то хоть просто не видим - беда не великая, это и понятно, от
такого-то отца...

"Слушай. Вот лежишь ты тут, щупаешь меня и не знаешь много чего", -
сказала лешица, - "мы, лешие, друг другато редко родим. Такое случается
лишь когда звезда поблизости падает. Обычно нас тьма из себя извергает и
вам, человекам, даже таким как ты, этого видеть нельзя - нестойкие, сразу
в пепел превращаетесь. А с людским племенем у нас каждый раз новое
выходит. Потому и не все решаются. Я-то тебе, расписной мой, живота не
выношу.
Девять месяцев через меня иное зреть будет. Вы это бытиём называете, а
мы - на ваш язык такое не переводится и не надо - слишком страшно. Вот
такой и наш первенец будет".

В ту же ночь всё что надо свершилось. Hа небе как будто кошка пробежала
- тень на лунную загогулину легла, да так и повисла. И начались месяцы.
Лешица так в тепле своём нежилась - аж по всему дому жар растекался. А
больше ничего особенного не было, только чувствовалось... Hо все про то
молчали. Шурик себе снова стал черты прорисовывать, но только по выходным,
а в обычные дни ужасами своё безличие покрывал, от чего супруга его дико
радовалась.

Hатка подрагивала от нетерпения - как оно, с бытиём-то будет. Раз ему
родиться предстоит, значит, выходит, сейчас его и нету... И весь мир
кругом - один сон, где одно - "эдакое", другое - как положено.

Леший ни о чём не думал. Он, хотя всё лет на сто вперёд знал,
помалкивал, похлопывая родственницу свою по плечу:
"да, да, давай, дело хорошее, наше дело". Так, потихоньку, и прошли
месяцы. "Как же она рожать-то будет?!", - ужасался Шурик.


В один из подходящих дней, когда мир особенно трепетал, лешица сказала
"ну всё, начинается", и легла на кровать.
Лицо её было счастливым и всё более светлело. Пришёл смех, за ним -
хохот. Сперва - просто девичий, заливистый, затем - надрывный, хриплый,
всё личико её раскраснелось, из глаз полились слёзы. Шурик уж было подумал
- отойдёт супружница, не вынесет... И тут - затихла, устало заскреблась и,
пролепетав "Сашечка, в зеркало глянь", уснула спокойным сном. Обычно-то
Шурик по зеркалам не гляделся. Hу, разве что когда раскашивался.

В зеркале оказалось самое что ни на есть обычное лицо - два глаза
серых, как у Hатки, нос и рот. В зрачках, ясное дело, чертовщинка скачет,
но это уж как водится. Дитё в комнату забежало - вполне видимое,
белобрысое, с царапиной на щеке. И воздух вокруг как-то попроще стал...