"Николо Макиавелли. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия" - читать интересную книгу автора

помешать ему причинить тебе вред.
Говоря здесь о дурных настроениях народа, я имею в виду все его
недовольства, помимо тех, которые вызываются потерей свободы или утратой
любимого государя, все еще находящегося в живых: недовольства, порожденные
такого рода причинами - вещь очень страшная, и для обуздания их требуются
крайние меры. Все же прочие народные недовольства легко устранимы - в тех
случаях, когда у народа нет вождей. Ибо не существует ничего более ужасного, чем
разнузданные, лишенные вождя массы, и вместе с тем - нет ничего более
беспомощного: даже если народные массы вооружены, их несложно будет успокоить
при условии, что тебе удастся уклониться от. их первого натиска; ведь когда
горячие головы малость поостынут и все разойдутся по домам, каждый начнет
сомневаться в своих силах и позаботится о собственной безопасности, либо
обратившись в бегство, либо пойдя на попятный.
Вот почему взбунтовавшимся массам, если они только желают избегнуть
подобной опасности, надобно сразу же избрать из своей среды вождя, который бы
направлял их, поддерживал их внутреннее единство и заботился об их защите.
Именно так поступили римские плебеи, когда после смерти Виргинии они покинули
Рим и ради своего спасения избрали из своей среды двадцать Трибунов. В тех же
случаях, когда они этого не делали, с ними всегда случалось то, о чем говорит
Тит Ливий в вышеприведенной фразе. Все вместе они бывают храбрыми, когда же
каждый из них начинает думать о грозящей лично ему опасности, они становятся
слабыми и трусливыми.

Глава LVIII
НАРОДНЫЕ МАССЫ МУДРЕЕ
И ПОСТОЯННЕЕ ГОСУДАРЯ

Нет ничего суетнее и непостояннее народных масс - так утверждает наш Тит
Ливии, подобно всем прочим историкам. В повествованиях их о людских деяниях
часто приходится видеть, как народные массы сперва осуждают кого-нибудь на
смерть, а затем его же оплакивают и весьма о нем сожалеют. Пример тому -
отношение римского народа к Манлию Капитолийскому, коего он сперва приговорил к
смерти, а потом горько о нем пожалел. Историк так говорит об этом: "Populum
brevi, posteaquam ab eo pe-riculum nullum erat, desiderium eius tenuit [Вскоре
народ, которому не угрожало уже ни малейшей опасности, горько о нем пожалел]
(лат.)". В другом месте, показывая события, развернувшиеся в Сиракузах после
смерти Гиеронима, внука Гиерона, он говорит: "Hace natura multitudinis est: aut
humiliter servit, aut superbe domi-natur [Такова натура толпы: она или рабски
прислуживает, или надменно властвует] (лат.)".
Не знаю, может быть, я взваливаю на себя тяжелое и трудно исполнимое дело,
от которого мне либо придется с позором отказаться, либо вести его под бременем
порицаний, но я хочу защищать положение, отвергаемое, как мною только что
говорилось, всеми историками. Впрочем, как бы там ни было, я никогда не считал и
никогда не буду считать пороком готовность отстаивать любое мнение, опираясь на
разум и не прибегая к помощи авторитета и силы.
Так вот, я утверждаю, что тем самым пороком, которым историки попрекают
народные массы, можно попрекнуть всех людей вообще и больше всего государей.
Всякий человек, не управляемый законами, совершил бы те же самые ошибки, которые
допускают разнузданные массы. В этом легко убедиться: немало есть и было разных
государей, но добрые и мудрые государи - наперечет. Я говорю о государях,