"Андрей Макин. Французское завещание " - читать интересную книгу автора

наклонился над кроваткой их сына, мальчика с черными гладкими волосами, не
похожего ни на кого из семьи...
Федора арестовали не среди бела дня на работе, не ранним утром,
разбудив повелительным стуком в дверь. Нет, это случилось вечером в канун
Нового года. Федор нарядился в красную шубу Деда Мороза - дети (тот самый
двенадцати летний мальчик и его младшая сестра, моя мать) зачарованно
глядели на его лицо, до неузнаваемости измененное длинной бородой. Шарлотта
водружала на голову мужа большую шапку, когда они вошли в квартиру. Стучать
им не пришлось - дверь была открыта, ждали гостей.
Декорацией сцены ареста, которая за одно только десятилетие в жизни
страны разыгрывалась миллионы раз, на сей раз послужила новогодняя елка и
двое детей в масках: он - зайца, она - белочки. А посереди комнаты застыл
Дед Мороз, понимая, каково будет продолжение спектакля, и почти радуясь
тому, что под бородой из ваты дети не заметят, как он побледнел. Шарлотта
спокойным голосом сказала зайцу и белочке, которые, не снимая масок, глядели
на незваных гостей:
- Пойдемте в соседнюю комнату, дети. Будем зажигать бенгальские огни.
Она говорила по-французски. Двое оперуполномоченных обменялись
многозначительными взглядами...

Федора спасло то, что, по логике, должно было его погубить:
национальность его жены... Когда за несколько лет до его ареста люди начали
исчезать целыми семьями, целыми домами, он сразу же подумал об этом. У
Шарлотты было два серьезных изъяна, которые чаще всего вменялись в вину
"врагам народа": "буржуазное" происхождение и связь с заграницей. Женатый на
"буржуазном элементе", к тому же еще на француженке, Федор представлял
себе - его неминуемо обвинят в том, что он "шпион, продавшийся французским и
британским империалистам". С некоторых пор эта формула стала привычной.
И, однако, именно благодаря этой неопровержимой очевидности великолепно
отлаженная машина репрессий дала сбой. Обычно тем, кто фабриковал процесс,
надо было доказать, что обвиняемый в течение многих лет ловко прятал свои
связи с заграницей. Когда речь шла о сибиряке, который не говорил ни на
одном языке, кроме своего родного, никогда не выезжал за пределы родной
страны и никогда не встречался ни с одним иностранцем, чтобы составить такое
доказательство, пусть даже сфабрикованное от начала до конца, требовалось
известное искусство.
Но Федор ничего не скрывал. В паспорте Шарлотты черным по белому была
прописана ее национальность - француженка. Город Нейи-сюр-Сен, в котором она
родилась, в русской транскрипции только подчеркивал ее чужеземность. Ее
поездки во Францию, ее "буржуазные" родственники, по-прежнему жившие за
рубежом, ее дети, которые говорили по-французски так же свободно, как
по-русски, - все было слишком явно. Ложные признания, которые обыкновенно
вырывались под пытками после многонедельных допросов, на сей раз были
сделаны сразу же и добровольно. Машина забуксовала. Федора посадили в
тюрьму, потом, поскольку он становился все более неудобным, отправили на
другой конец империи в город, отнятый у Польши.
Они провели вместе одну неделю. Пока катили через всю страну и весь тот
долгий беспорядочный день, когда устраивались на новом месте. На другое утро
Федор уезжал в Москву, чтобы восстановиться в партии, из которой его успели
поспешно исключить. "Управлюсь в два дня", - говорил он Шарлотте,