"Андрей Макин. Французское завещание " - читать интересную книгу автора

мне проникнуть в этот день, ощутить его атмосферу, погоду, цвет..."
Я зажмуривался, настолько ошеломляло меня удивительное присутствие
здесь этого ребенка.
Эта девочка была... нашей бабушкой. Да, это была она, та самая женщина,
которая сегодня у нас на глазах нагнулась и молча стала собирать обломки
камешков, рассыпанные по ковру. Растерянные и пристыженные, мы с сестрой
прижались спиной к стене, не решаясь пробормотать извинение или помочь
бабушке подобрать разбросанные талисманы. Мы угадывали, что в ее опущенных
глазах стоят слезы...
В тот вечер, когда мы затеяли нашу кощунственную игру, перед нами
предстала не прежняя доброжелательная фея, которая рассказывала нам сказки о
Синей бороде или о Спящей красавице, но ранимая, несмотря на всю силу души,
женщина, которой нанесли обиду. Для нее настал тот горестный миг, когда
взрослый человек вдруг выдает себя, не умея скрыть свою слабость, и под
внимательным взглядом ребенка чувствует себя голым королем. Он напоминает
тогда канатоходца, который, оступившись, несколько секунд не может найти
равновесия и которого в эти мгновения поддерживает только взгляд зрителя, а
тот и сам смущен своей неожиданной властью...
Бабушка защелкнула "сумочку с Нового моста", унесла ее к себе в
комнату, потом позвала нас к столу. Помолчав, она ровным, спокойным голосом
заговорила по-французски, привычным движением разливая чай:
- Среди камешков, которые вы выбросили, был один, который мне очень
хотелось бы найти...
И тем же тоном, без всякого выражения, по-французски, хотя за едой мы
почти всегда говорили по-русски (потому что к нам часто неожиданно заходили
на огонек друзья или соседи), она рассказала нам о том, как проходила маршем
Великая армия, и историю камешка под названием "Верден". Мы почти не
понимали смысла ее рассказа - нас покорил его тон. Бабушка говорила с нами
как со взрослыми! Мы видели только усатого красавца офицера, который
отделился от победоносной колонны, подошел к юной женщине, стиснутой
восторженной толпой, и протянул ей маленький обломок коричневого металла...
После ужина, вооружившись электрическим фонариком, я прочесал все
посадки георгинов перед нашим домом, "Вердена" там не оказалось. Я нашел его
на другое утро на тротуаре - маленький железистый камешек среди окурков,
бутылочного стекла, кучек песка. Под моим взглядом он словно бы вырывался из
этого будничного окружения, как метеорит, явившийся из неведомой галактики и
едва не смешавшийся с гравием, которым посыпана дорожка...
Вот так мы поняли, что бабушка скрывает от нас свои слезы, и угадали,
что до нашего деда Федора в ее сердце когда-то существовал далекий
возлюбленный - француз. Да, удалой офицер Великой армии, который вложил в
руку Шарлотты шершавый осколок "Вердена". Это открытие нас потрясло. Мы
почувствовали, что нас с бабушкой объединила тайна, в которую ни один из
взрослых членов семьи, быть может, не был посвящен. За датами и историями,
сохраненными семейным преданием, мы расслышали теперь биение жизни во всей
ее скорбной красоте.
Вечером мы подсели к бабушке на маленький балкон ее квартиры. Весь в
цветах, он, казалось, нависал над жарким маревом степей. Раскаленное медное
солнце коснулось горизонта, мгновение поколебалось, потом быстро село. В
небе замерцали первые звезды. Вечерний ветер донес до нас крепкие,
пронзительные ароматы.