"Н.К.Макаров. Огненная Русь " - читать интересную книгу автора

первоначальные последствия греха. Этому в жизни государства и общества
соответствуют жестокие наказания, казни, которым придается нравственное
значение. Закон, узнается потому, что он знает отвлеченное добро,
отвлеченную норму добра, но не знает человека, человеческой личности,
неповторимой индивидуальности. И ужас законнического морализма в том, что он
стремится сделать человека автоматом добродетели. И нестерпимая скука
добродетели, порождающая имморализм, часто столь легкомысленный, есть
специфическое явление этики закона, не знающей никакой высшей силы.
Неизбежно периодическое восстание против законнической добродетели, так же
как и возвращение к постылой законнической добродетели. Это восстание есть
нравственное явление, требующее внимательного к себе отношения. Господство
законнической этики во всех сферах мировой жизни есть выражение объективного
закона большего числа, т. е. необходимой организации порядка в жизни больших
масс, большой массы человечества, как и большой массы материи в жизни
природы. В этом космический смысл закона. Приходим к следующему выводу:
закон не знает живой, конкретной, индивидуально неповторимой личности, не
проникает в ее интимную жизнь, но закон охраняет эту личность от
посягательств и насилия со стороны других личностей, охраняет независимо от
того, каково направление и духовное состояние других личностей. В этом
великая и вечная правда закона, правда права. Христианство должно признать
эту правду. Нельзя ждать благодатного перерождения общества, чтобы жизнь
человека стала выносимой. Таково соотношение закона и благодати. Я должен
любить ближнего во Христе, это есть путь Царства Божьего. Но если у меня нет
любви к ближнему, то я во всяком случае должен исполнить закон по отношению
к ближнему, должен быть справедлив и честен по отношению к нему. Нельзя
отменить закон и ждать осуществления любви. Я должен не красть, не убивать,
не насильничать и когда любви не имею. То, что от благодати, всегда выше,
чем то, что от закона, никогда не ниже. Высшее не отрицает низшего, но
включает его в себя в преображенном виде.
Для всякого чуткого человека ясно, что невозможно довольствоваться
законом, что добро законническое не разрешает проблемы жизни. Раз возникло
различение между добром и злом, то не в человеческих силах его устранить, т.
е. победить зло. И человека мучит жажда искупления, избавления не только от
зла, но и от законнического различения добра и зла. Жажда искупления есть
великое ожидание, что Бог и боги примут участие в разрешении мучительной
проблемы добра и зла, примут участие в человеческих страданиях. Бог
снизойдет на землю, как огонь, и сгорит грех и зло, исчезнет законническое
различение добра и зла и законническое добро, бессильное и терзающее
человека. Жажда искупления есть жажда примирения с Богом и единственный путь
победы над атеизмом, внушенным человеческому сердцу злом и страданием мира.
Это есть встреча с Богом, страдающим и жертвенным, т. е. разделяющим
мучительную судьбу человека и мира. Человек есть существо свободное, в нем
есть элемент первородной, несотворенной, домирной свободы. Но он бессилен
справиться со своей собственной свободой, с ее бездонной тьмой. И нужно,
чтобы сам Бог низошел в глубь той свободы, в ее бездонную тьму и принял на
себя последствия порожденного ею зла и страдания. Искупление вовсе не есть
примирение Бога с человеком, как то извращенно представляет ограниченное
человеческое сознание. Искупление есть прежде всего примирение человека с
Богом и Творцом, т. е. победа над атеизмом, над естественным отрицанием Бога
из-за зла и мук мира. Атеизм, как крик возмущенного человеческого сердца,